Накануне отъезда она снова была в кабинете редакторши. Удивительно, но за последние несколько дней, она, несмотря на свой отказ от руководства фройляйн Поль, стала с ней ближе, чем с кем-либо ещё из женщин за всю жизнь. Она даже, в какой-то мере, открыла ей сердце, намекнув на свой план, на что редакторша улыбнулась с видом добродушного превосходства.
– Идеи, которые себя дискредитировали! Ты скоро это поймёшь. Два пути были открыты перед тобой, старый и новый, ты выбрала старый. Я слишком уважаю независимость суждений, чтобы пытаться переубедить тебя, но жизнь сделает это за меня. Но чтобы ни случилось, помни, я не злопамятна и в любой момент готова принять тебя обратно. И ещё, – не знаю, правда, почему я принимаю столько участия в такой провальной ученице, какой ты себя показала, – но если найдёшь время написать, как у тебя дела…
– Я напишу, обязательно! – сказала Клара немного сдавленным голосом. А потом, возможно потому, что больше некого было обнять на прощанье, она обняла редакторшу за толстую шею и прижалась к ней.
– Любопытно, что меня так заботит эта девочка, – сказала себе фройляйн Поль немного позже, протирая затуманившиеся стёкла пенсне. – Но она ещё вернётся, я уверена. Да! Она вернётся!
И она кивнула своей остриженной головой в направлении двери, которая закрылась за Кларой Вуд.
Глава 5. Лиха беда начало
«Килнеддер, Редбридж, Н.Б.
Станция: Редбридж (шесть миль).
Телеграммы: Доннелли (четыре мили).
Дорогая фройляйн Поль, помните пословицу, смелость города берёт? Это обо мне! Вы не поверите, но у меня уже есть место, и, как они говорят здесь, суперместо (я очень скоро овладею их местным жаргоном, надеюсь). Начальные печатные строки моего письма уже о многом говорят. Вы видели что-нибудь столь же впечатляющее? Я и всегда гордилась своим английским происхождением, но когда увидела эту печатную литанию, так красноречиво говорящую о любви британцев к мельчайшим деталям, я ещё больше возгордилась. И я могу любоваться подобным, сколько пожелаю, ибо мой письменный стол оснащён столь превосходно, что хоть завтра могу начать торговать канцтоварами, если моя совесть мне позволит, и всё это в комнате гувернантки, заметьте – так вообразите же себе весь дом! Сколько нового мне довелось узнать! Здесь кровати с балдахинами, окна-иллюминаторы, а в комнатах полно самых удобных кресел, и они не бархатные, так что можно сидеть без опаски, ванная на каждом этаже, при этом оборудованная по последнему слову гигиены (хотя испачкаться здесь вообще трудно), канистры с горячей водой в любое время дня и ночи, и розовощёкие горничные, которые, похоже, ночуют здесь в шляпных картонках, раз уже на рассвете они тут как тут в своих белоснежных, без единой морщинки, передничках и белоснежных чепцах, безупречно сидящих на красиво завитых головках – ни одна прядь не выбьется, и это в семь утра! – и горячие блюда на завтрак (не считая