Стасик в Восточной Пруссии
Боль моя, Стасик, боль моя на всю жизнь. Боль за маму. Как она убивалась, получив похоронку! Как билась головой об стенку. Это нельзя забыть.
В 1944 году я пошла в первый класс. Как-то тёплым летним днём я играла перед нашим домиком. Учительница первая моя Антонина Михайловна подошла ко мне и спросила, собираюсь ли я идти в школу. Я ответила утвердительно.
– Тогда я записываю тебя в первый класс, – сказала она.
Я обрадовалась. Ведь старшие мои подружки – Майя Полянская и Шурейка Кулагина – уже окончили первый класс. А мальчики Слава Выползов и Слава Калитин учились во втором классе. Я, Люда Полянская и Люся Выползова теперь были записаны в школу. Было ощущение, что начинается неведомая интересная жизнь, которую мы наблюдали со стороны, а теперь включались в неё.
Антонина Михайловна была строгой и спокойной. Я не помню, чтобы она усмиряла нас криком или раздражалась. Дисциплина как-то сама собой устанавливалась.
Она рассадила нас по партам. Меня на первую парту, как самую маленькую. Моей соседкой оказалась Юля, еврейская девочка, которая ехала в эвакуацию с нами и про которую я уже говорила. Она была тоже очень маленькой и, кажется, патологически неразвитой. Помню, как она говорила «а я напишу шышнадцать» в ответ на задание написать какую-либо букву. Писать она научиться не могла. У неё получались волнистые линии по диагонали. Антонина Михайловна никогда не журила её, была терпеливой. Видимо, понимала, что ей не поможешь, а девать эту девочку бедной матери некуда. В школе она была хоть как-то пристроена.
Юля жила только с мамой. Других родственников у них не было. Маме Юли, видимо, было чрезвычайно трудно. Она была какой-то очень неприспособленной. Я помню, как она ходила и собирала милостыню. На ней было чёрное пальто, а под пальто ничего. Она распахивала пальто и показывала наготу, вызывая жалость и неловкость.
В ту пору многим жилось трудно. Нищие были не редкостью. Ходили и дети, прося милостыню. Наверное, многим жилось ещё хуже, чем нам. Но тем не менее ни мамуся, ни мама никому не отказывали в куске хлеба. Сочувствие в народе было неизбывным.
Ольга Ивановна – директор школы – даже приютила нищую бабушку. Ольга Ивановна жила с двумя девочками. Люда была моей ровесницей, а Майя на год старше. Ольге Ивановне некому было помочь, как помогала мамусе мама. В каждой семье были бабушки. Вот Ольга Ивановна и пригласила к себе нищенку. Эта бабушка была полуслепой. Но слепоту её вылечила одна из школьных техничек, она умела языком вытаскивать из глаз соринки. У бабушки в глазу оказалась