В живых оставалось семеро бойцов. Все они попали в немецкий лагерь. Видимо, в начале войны немцы не сильно охраняли лагеря, и пограничникам удалось бежать. Одного из убежавших пограничников убили украинские оуновцы.
А гражданских немцы отпускали. Шура с Лилей вышли из лагеря и оказались на незанятой территории.
Тётя Граня рассказывала, что Шура сообщила ей, где они находятся (уже не на оккупированной территории), и там она нашла свою дочь. Из пограничников к концу войны осталось в живых четверо.
Всё это я пишу по воспоминаниям Грани и Лили, а также по многим газетным и журнальным статьям.
Теперь тётя Граня уходила с нами.
Чемоданы поставили в заднюю часть кибитки. Нас с Аллочкой поместили перед ними. Править лошадьми должна была Василиса. Остальные шли пешком.
Где-то уже в России наша кибитка перевернулась. Чемоданы накрыли нас с Аллочкой. Я выползла сама, а Аллочку достали. Но она, видимо, оказалась в нише между чемоданами и даже не проснулась. Она, к счастью, была на редкость спокойным ребёнком. То, что это было в России, я сужу по речи людей, которые кинулись на помощь. Одна бабушка сказала мне:
– Лапушка, не ушиблась?
Это слово – «лапушка» – меня поразило, и поэтому запомнился эпизод.
В семье часто повторяли название города Старый Оскол. Это название врезалось в память навсегда. Там нас посадили в товарный поезд. Отчётливо помню два яруса деревянных нар. Остались письменные воспоминания мамуси. Она пишет, что нары смастерили дед Кузьма со Стасиком. Помню печку, установленную в вагоне: уже была осень, становилось холодно. Оказывается, печку раздобыл у железнодорожников опять же наш дед Кузьма. Он был надёжным защитником семьи. К нему тянулись и другие эвакуированные, зная, что он умеет организовать более-менее сносные бытовые условия.
Мы с мамусей поместились на верхних нарах, а нижние заняли еврейские семьи. Мне казалось, что ехали мы долго. Во всяком случае, выгрузились на станции Шумиха Курганской области по снегу. Мамуся вспоминает, что ещё из дома с собой прихватили картошку, другие овощи, крупы. Поезд останавливался чаще всего в поле. Помню, как дед быстро выбегал и тут же разводил костёр, на котором варили картошку. К костру присоединялись и другие семьи.
В дороге болели и нередко умирали от кори дети. Это доходило до сознания со слов взрослых. Я тоже заболела. Помню только момент, когда мамуся стала искать в моей голове вшей. Их, паразитов, расплодилась уйма. Я заплакала от боли, не давая прикоснуться к голове, и пришла в себя. Умница Аллочка лежала рядом со мной и не заразилась. Это было большой удачей для семьи.
А вот у наших друзей – семьи Божко – девочка моего возраста умерла.
На станции Шумиха Курганской области нас выгрузили. Дальше повезли в прицепе