После трех дней тяжелой работы, всяческих звонков и электронных писем, когда Эдуард ранним вечером переписывал текст на чистовик, зазвонил телефон.
Сибилла звонила сказать, что они с Рето сидят в ресторане, как раз подают аперитивы, она в другом городе и не знает, вернется ли сегодня домой.
Эдуард пришел в ужас.
– С Рето?
– Да. Он меня пригласил.
– Ага. И как он до этого додумался?
– Он захотел меня поздравить. Сегодня мой день рождения.
Заснеженный пик
Жена его предупреждала.
Дочь его предупреждала.
Друзья его предупреждали.
Даже я, автор, предупреждал его.
Без толку.
Анри Мартен, директор крупной страховой фирмы, пересел на поезд в Виспе, и теперь направлялся в Церматт с альпинистским снаряжением и держал на коленях ледоруб. Как так вышло?
На выпускном дочери директор говорил на тему «Начало пути». После чего какой-то саксофонист, сопровождаемый пианистом и контрабасистом, исполнил свою выпускную работу, блестящую композицию собственного сочинения под названием «Let’s go», а потом Джульетта, дочка Анри, прочла стихотворение Конрада Фердинанда Мейера, которое начиналось словами:
«Заснеженный пик средь дерев белел»[4].
И заканчивалось:
«И утром, в обед, и во снах: мне невмочь,
Я утром приду, а нынче оставь
Мне книги, скрижали мои, предоставь.
Едва различим все ж мерещится зов
Сейчас выдвигайся, жизнь – не для томов!»
Жена взглянула на него с улыбкой, разделяя гордость за дочь, и заметила, что по лицу Анри катятся слезы.
За ужином она спросила, что его так сильно растрогало. Ведь она никогда не видела, как он плачет – ни когда умерла его мать, ни когда умер отец.
Анри не ответил.
Жена продолжала, что она, разумеется, тоже была тронута декламацией дочери, и кроме того, школа кончилась, а значит, и для них как для родителей этот отрезок подошел к концу; а то, что скоро Джульетта уедет в Боливию изучать испанский, нагоняет тоску и на нее саму. Так говорила