Как-то Эдуард хотел записать день рождения мэра города, потому что был уверен, что ее обрадуют поздравления от сограждан, но увидел, что нужную дату в календаре занимал «Арман Ф.», и решил завести собственный. Он раздобыл в канцелярском магазине календарь, каждую страничку которого украшал тортик со свечками, переписал все даты за исключением дней рождения, вписанных Сибиллой, и тех, что помнил сам, и положил покупку в ящик письменного стола. Когда по утрам Сибилла уходила, он доставал календарь, смотрел, чей день рождения шел следующим, размышлял, что подойдет лучше – звонок или письмо, проверял, есть ли у него соответствующий адрес или номер телефона. После письма от городского советника он начал поздравлять членов совета кантона, а иногда и госсовета. Эти люди, как он однажды сказал Сибилле, более одиноки, чем мы можем представить, именно потому что окружающие заинтересованы только в их статусе. Он показал ей благодарственное письмо от члена государственного совета. Сибилла заметила, что это всего лишь текст-шаблон, куда подставили нужное имя, но Эдуард возразил – его поздравление все-таки дошло до адресата.
– Как дела с пластинками, – спросила она.
Эдуард ответил: он решил идти в алфавитном порядке и сейчас находился на букве «Б», но поскольку на «Б» начинались Бах, Бетховен и Брамс, работы было больше, чем с «А». С концертами Альбинони для гобоя он справился довольно быстро, хотя и было жаль выкидывать две кассеты, которые у него уже имелись в виде дисков. Он только не знал, слушать ли Баха по порядку, указанному в каталоге произведений или по алфавиту, и тогда первым бы шел Бранденбургский концерт со всеми кантатами – так проще, но хронологически неверно. Нет, ее французских шансонье он не тронет, они же договаривались.
На самом деле он все меньше внимания уделял коллекции и все больше – составлению писем с пожеланиями. Однако он смог совместить оба своих увлечения – Эдуард стал поздравлять с днем рождения знаменитых исполнителей. Не так-то просто было найти их адреса, поэтому он направлял письма по электронной почте на ящик агентства и просил передать поздравления артисту, хотя все это и казалось ему каким-то безличным.
Важно было правильно подобрать формулировку. С тех пор как Сибилла заподозрила городского советника в использовании шаблона, Эдуард старался всегда писать по-разному. Даже первое предложение «Вы, наверное, удивлены, получив письмо от незнакомца» можно было заменить на «Вы, вероятно, ошеломлены…», «Возможно, вы ошеломлены…», «Вы наверняка удивлены…», «Вы, вероятно, задаетесь вопросом…», а когда доходило до пожеланий, не ограничивал себя словами «всего самого лучшего» и писал какому-нибудь чиновнику, что желает ему радости в не самой простой на свете работе. Поздравляя министра финансов, он добавил к такому же предложению скобки, в которых написал «я работал тридцать лет в налоговой и знаю, о чем говорю». Он не решался дописать скобки почти целый день. То ему казалось, что это слишком фамильярно, то – что такое личное дополнение может министру понравиться.
Легче ему давались похвалы