Наёмник удалялся неспешно, и Эши разглядывал его плащ, развевающийся за прямой спиной. Руй же провожал Ахота оскалом и прищуром.
– Мудак, – шикнул старший брат.
Эши кивнул, чтобы угомонить его ненадолго. Его разум ещё звенел в такт всем словам Ахота, и он понимал, что мысли их совпадали. Разлад на любом деле губил всех, кто оказывался в нём замешан – чего уж говорить о таком крупном замысле? В последний раз, когда случился такой разлад, девушка по имени Майш истекла кровью в осыпающейся башне к северу от плантаций Ашмазира.
Раз и Ахот считал, что Фаттак заранее выстилает соломку под возможное падение – всё могло повториться с куда большей силой.
Глава 7
Тесные улицы города Ашмазир казались Эши глотком свежайшего, прохладного воздуха в жаркий сезон. После двух ночей в Зан-ар-Думе, где ночную тишину то и дело разбивали пронзительные крики или глухие удары, он наслаждался размеренным гулом родной столицы.
Нет, он бы ни за что не назвал Ашмазир спокойным городом. Здесь было шумно, здесь было грязно, здесь было столь многолюдно, что верблюд зачастую отказывался прокладывать путь через снующие под копытами тела в льняных одеждах. Но эта суета была для Эши домом. В Ашмазире хватало подлецов и грабителей, но здесь он был своим.
А вот Руй явно ощущал себя иначе. Едва перейдя границы города, он пригнул голову и беспрестанно озирался. Левая рука брата отпустила поводья и теперь лежала на бедре: явно готовая взмыть к поясу и выхватить спрятанный под полами накидки нож.
– Точно получится? – тихо спросил Эши, бросив истёртый лев смотрящему за верблюдами.
Братья добрались до стойл у истока Субихаровой дороги, что отходила из сердца Ашмазира на юг. Они привязали верблюдов к тонкой ограде, и животные, напрочь забыв о наездниках, бросились уминать старое сено.
– Ты чего, сомневаешься во мне? – обиделся Руй, закатав рукава: явно для того, чтобы за складками укрыть хотя бы часть дырок.
– Скорее, в нашем друге, – после недолгих раздумий ответил Эши. – Или, вернее сказать, друге Фаттак?
Конечно, сомневался он и в брате. Четыре года изгнания редко способствуют доверию, так что в этом Эши себя не винил. Ещё сложнее было довериться бледнолицему прислужнику Фаттак по имени Ганорал. Его скользкие речи и костистое лицо слишком уж походили на ящерицу: шипастую и ядовитую. Опасную.
– Ганорал в порядке, – отмахнулся Руй. – То, что кожа у него светлее нашей, вообще ничего не значит. Он этих императорских гиен ненавидит больше твоего, уж поверь.
Они двигались вдоль кромки рынка, а взгляд Эши всё скользил по прилавкам, за которыми вели дела приезжие субихары. Незамысловатые символы белыми росчерками краски покрывали синевато-чёрную кожу многих из них. Эти люди, заселявшие каменистые отроги Вечных Гор на юге, отличались от ашмазирцев так же