– Так непривычно, – закончил он свой длинный монолог, когда я окончательно перестал понимать смысл его речи. – Может, мне стоит называть тебя Шоном?
Я сбросил оцепенение и с непониманием взглянул на него.
– Ну… имени ты своего не называешь, так что я могу называть тебя как угодно. И ты очень кудрявый. Как барашек из мультика.
– Во-первых, мои волосы – это не твоё дело. А во-вторых, при чём здесь Шон?
– Мультфильм такой был. Ладно, проехали. Я просто хотел разрядить обстановку.
– Не знаю таких мультиков.
– Ну и зря.
Он замолчал и поднёс левую руку к лицу, видимо, чтобы протереть глаза. Тут я и заметил бинты на предплечье. Меня это не на шутку встревожило, особенно если учесть судьбу так называемого отца мальчишки. Я рефлекторно потянулся к дробовику.
– Что это?
– М? – он напрягся, заметив мою реакцию, но вида не подал. – Эй, расслабься. Это ожог.
– Что-то мне подсказывает, что ты врёшь.
– Не вру.
– Если ты укушен, то я пристрелю тебя быстрее, чем ты успеешь пикнуть.
Мальчик состроил обиженную гримасу и принялся развязывать бинты. С каждым туром его лицо становилось всё напряжённее, а я только крепче перехватывал дробовик. Наконец, пожелтевшая марля упала на тахту, обнажая сморщенную и отчего-то тёмную, почти чёрную кожу. Такое случалось на месте укуса, но следов зубов не было. Я специально подошёл поближе, чтобы убедиться в этом. Только шрам от ожога.
– У тебя вены на этой руке чёрные, как у заражённого. Как это?
– Ожогу лет пять. По-твоему, я бы смог прожить столько времени, будучи укушенным?
– Не смог бы.
– Тогда вопрос закрыт?
– Да. Извини.
Он мучительно вздохнул, подавляя дрожь. Закрыл глаза и прикрыл предплечье ладонью.
– Просто… больно вспоминать. Такое бывает.
– Поэтому бинтуешь?
– Да.
Мальчик спрятал бинты в карман джинсов и посмотрел на меня.
– Я немного посплю, если ты не возражаешь.
– Спи.
Я не собирался ложиться. Нашёл себе занятие в составлении незаурядного текста, достав карандаш и блокнот. Спать рядом с незнакомым человеком – это самая большая глупость, которую возможно было допустить в моём положении. Но мальчишка, видимо, считал иначе. Оно и ясно: он выглядел уставшим. Лёг головой на подлокотник, накрылся тряпкой, будто одеялом, и закрыл глаза, нахмурив свои тонкие тёмные брови. В свете свечи его черты лица казались ещё мягче и плавней, даже чуть заметные следы грязи и крови не портили это.
Запись вторая. Бандиты
Это была длинная ночь. В голову приходило столько мыслей, что, казалось, она вот-вот взорвётся. Я чувствовал себя ужасно измученным и неживым, как застывшая картинка. Подвальная комната вокруг