До музея мы шли молча. Я не мог найти темы для разговора, а мальчик, похоже, просто не хотел говорить. Он выглядел подавленно. Смотрел только себе под ноги и изредка кидал на меня косые взгляды. Когда мы дошли до одноэтажного здания, стены которого были покрыты почти полностью отслоившейся краской, он остановился, оглядываясь.
– Слышал?
Я прислушался. Где-то вдалеке раздался протяжный мучительный вой.
– Они просыпаются, – подтвердил я свои мысли.
– После сна следует подкрепиться. Не знаю, как ты, а я не хочу становиться чьим-то завтраком.
Мальчик показательно обошёл меня, открыл железную дверь и скрылся внутри. Вот же… Он явно был не из робкого десятка.
– Помоги мне, – донёсся его голосок из главного зала, стоило мне закрыть железную дверь.
Блондин уже стоял у антикварного письменного стола, уперев руки в столешницу.
– В этом нет необходимости…
– Что плохого в том, чтобы лишний раз убедиться в своей безопасности?
Я покачал головой. Пришлось помочь ему дотянуть стол (очень тяжёлый стол) до двери, забаррикадировав тем самым единственный вход. Говорить, что скрежетом дубовых ножек о пол мы могли привлечь к себе внимание, я не стал. Я вообще не знал, как правильно разговаривать с этим… новым знакомым. Поэтому без лишних слов открыл дверь, ведущую в подвал, и позволил ему спуститься по бетонным ступеням.
Мальчик бегло огляделся, пытаясь разобрать хоть какие-то очертания в кромешной темноте. Пока он на ощупь двигался по комнате, шкрябая ногами по холодному кафелю, я зажёг несколько свечей и поставил их на усыпанный трещинами стеклянный стол. Пламя свечей освещало пыльную тахту, стоявшую рядом со столом, несколько сломанных стульев и мерзко пахнущую ветошь, валяющуюся по всей комнате и в особенности у тахты.
Мальчик заморгал, привыкая к свету, и настороженно подошёл к тахте. Краем глаза он наблюдал за мной, что не укрылось, конечно же, от моего взгляда. Чтобы позволить ему немного расслабиться, мне пришлось опуститься на один из стульев и кивнуть, показывая, что он может сесть. Я постарался сделать это как можно дружелюбнее. Только сейчас я в полной мере осознал, что спустя томительный год одиночества мне повстречался настоящий живой человек. Эта мысль будоражила, хоть я всё ещё не доверял мальчишке.
– Часто ты тут бываешь?
– Нет, это просто запасное убежище. На чёрный день.
– Оно видно. Так… как тебя зовут? – спросил он, садясь на тахту и подгибая под себя ногу.
– Тебе это необязательно знать.
– Но…
– Нет.
– Ты хорошо вписываешься в сегодняшний день. Такой же хмурый и…
Он задумчиво хмыкнул и махнул рукой, не придумав продолжения.
Напряжение… Я уже забыл, что это значит. Тягучее чувство, давящее на тебя. Я не понимал, как избавиться от этого, поэтому предпочёл просто промолчать.
Мальчик