Паника подступила к горлу. Пришлось зажмуриться, сделать несколько ровных глубоких вдохов и выдохов, чтобы побороть страх.
Я вновь открыл глаза и увидел, как он сдерживает порыв заплакать. Его трясло, а всё лицо стало бледным, как полотно бумаги, даже губы не выделялись среди этого страшного выражения боли.
– Держишься?
Он пробормотал что-то невразумительное.
Рано расслабляться. Я расстегнул ремень и сел рядом с мальчиком. Перетянул ногу возле раны, крепко закрепил импровизированный жгут. Я не был уверен в правильности своих действий, но мной руководил страх. В аптечке нашлись бинты и небольшая стеклянная бутылочка спирта. Я оторвал кусок бинта, открутил крышку, вдыхая резкий запах. Кажется, этот запах почувствовал даже мальчик. Он посмотрел на меня своим затуманенным взглядом и что-то пролепетал. Я не сразу смог расслышать его слова.
– Что… ты…
– Пытаюсь спасти тебе жизнь. Ты мог пробить артерию, но считай, что удача на твоей стороне.
– Это? – он указал на бутылочку.
– Спирт.
Быстрее, чем я успел среагировать, он выхватил бутылочку из рук и сделал жадный глоток, будто не пил несколько дней. Тут же закашлялся, закрывая ладонью рот.
– Какого?.. Что ты творишь?
– Обезболиваю.
Мальчик обессиленно откинулся на траву. Не знаю, почувствовал ли он облегчение, но его внешний вид стал ещё болезненней. Я отобрал у него бутылочку, смочил бинт и принялся аккуратно обрабатывать неровные края раны. Грязная ткань джинсов сильно мешалась – пришлось разрезать штанину, подавляя слабые протесты со стороны мальчишки. А что ещё мне оставалось делать? Я же не мог притащить его домой и…
Или мог?
Что он будет делать, не в состоянии даже подняться, не то что дойти до Лейтхилла?
– Б-больно… прекрати.
– Терпи. Этого всё равно недостаточно, – я туго перевязал рану бинтами, следя за тем, как они медленно окрашиваются в красный цвет. – Слушай… Дома у меня есть хлоргексидин. Я успею… Нет-нет, подожди. Только не теряй сознание. Нет…
Я схватился за голову, не замечая, как на щеках и волосах остаётся кровавый шлейф. Неживое лицо, искажённое болью, навсегда останется в моей памяти. Его глаза закрылись без воли, и будто в последний раз я услышал тихий вздох. Но… я чувствовал: он дышал. Он жив. Жив. А вот я себя живым не чувствовал.
Следовало принять решение без сомнений и сожалений. И я принял его.
Потянулся к мальчишке, приподнял хрупкое (меня даже посетила мысль, что я нечаянно могу сломать его) тело. Он оказался тяжелее, чем я представлял. А на первый взгляд – кожа да кости. Пришлось даже оставить его вещи здесь, в зарослях травы рядом с лестницей. Я решил, что заберу их позже. А сейчас мне нужно добраться до дома и привести его в чувство. Убедиться, что с ним всё будет в порядке.
Дорога до дома