Вплывают в извечный простор.
Не жжёт у подножия солнце,
Не вдруг обернётся назад
Парнишка, сияют в оконце
С Фавора родные глаза.
Был раньше хулитель37 бывалый,
На грубые шалости скор,
Но чудо! Молитвами мамы
Поднялся на гору Фавор.
Сиянием Лика сражённый,
От света родился добру.
Дарами земные поклоны
И кротость открылись ему.
Теперь в алтаре от Престола
Взирает на гору Фавор,
И плещется вечное слово
В улыбке чистейших озёр.
Свирели
Мы играли вам на свирели, и вы не плясали.
Мы пели вам грустные песни, и вы не рыдали.
Мы день за днём теряли высоту,
И так бездарно мыслями старели.
Мы принимали ложь за прямоту
И не слыхали голоса свирели.
Нас наполняя светом с высоты,
Она входила в дом весельем рая,
С ней ликовали горы и цветы
И падали кумиры, отступая.
В медовом звуке песенно38 вокруг,
Старинный звук – не парусник мятежный,
С ним в колыбели самых добрых рук
Живёт птенец свирелевой39 надежды.
Весёлый малый не тревожит нас,
Пока мы холодны и недовольны,
Он, верно, знает нужный день и час,
Когда услышим голос колокольный.
От радости такой пускаясь в пляс,
Услышим беспечальную трусиху,
И горы Галилейские для нас
В неповторимом голосе затихнут.
Пустыня
Горячий ветер снёс,
Вышиб из-под ног время,
Со всеми нажитыми гаджетами40
Из подворотен, мятых сотен,
дверных полотен вынул.
Сгинул скоро,
В тень забора ткнулся —
И нет его.
Один в песках калёных стою.
Ни века, ни дома.
Пустыни саркома
Едва знакома.
Жажда, галлюцинации,
Инсталляции41 – пустое.
Навстречу плывёт
В дрожащем воздухе зноя
Изнурённое тело,
И дух возникает словом
Забытым, почти суровым:
– Покайтесь.
Всё меркнет вмиг.
Но кто постиг
Пустыню Иудейскую?
Гордыню, вросшую в плоть,
Рванув, куснуть лишь раз
протянутый ломоть я смог.
Всё скрылось. Как,
На свой порог ступив,
Виденье побороть,
Держа в одной руке
Откусанный ломоть?
Пророк,
Убогих покровитель,
Предтеча Бога
Иоанн Креститель42
Дал знать.
Небесный мезонин43
Когда уляжется на сердце маета,
И край