Дальше. Телеграмма родителям: «Взять из корпуса немедленно». Так кончилось военное образование. Вспомнил тяжёлые дни, проведённые дома, после корпуса. Наконец, поездка вновь в Москву, поступление в сельскохозяйственное училище, семилетнее пребывание в ней. Различного рода эпизоды школьной жизни так ярко восстановились в памяти.
Вспомнил, как заболел на охоте воспалением лёгких и одновременно брюшным тифом, его в беспамятном состоянии отвезли во вторую Московскую городскую больницу. В ней лежало сорок человек больных, преимущественно нищих, подобранных на улице, алкоголиков, рабочих, получивших повреждения на производстве. В течение десяти дней тянулось беспамятство. Эти дни выбыли из его жизни совсем. Навещающему его школьному фельдшеру на седьмой день сестра милосердия сказала, что он безнадёжен и до утра едва ли доживёт. Чтобы избавить себя от беспокойства навещать больного, фельдшер сказал училищному начальству, что больной умер и его больница похоронит. Фамилию его из учебного журнала вычеркнули. В списках отметили умершим, а в ближайшее воскресение священник учитель отслужил по нему в училищной церкви панихиду. Ученики его любили за проявление инициативы в разного рода школьных протестах и демонстрациях, пожалели и, конечно, скоро забыли.
На десятый день он пришёл в сознание. Два месяца тянулось лечение. Недалеко от больницы жила его замужняя сестра. Он дал ей знать. Через два месяца врачи разрешили родителям взять его домой для продолжения лечения. И, вот, через четыре месяца после заболевания, поправившись, он вернулся в Москву в училище. В училище пришёл в часы занятий. Войдя в дежурную комнату, застал в ней всех преподавателей с законоучителем протоиреем во главе. Трудно описать то комичное состояние, которое представляло из себя собрание учёных.
Оживлённый разговор вмиг замолк, на лицах изумление, граничащее с ужасом. Священнослужитель, сидящий ближе к входу откачнулся, стараясь увеличить расстояние от вошедшего, правой рукой схватился за нательный крест, левую руку протянул вперёд и дрожащим голосом прошептал: «Свят, свят, свят». И только когда Голубев сказал, что он вовсе не умирал, присутствующие начали приходить в душевное равновесие. А в классе его встретили с радостью, смеялись, а друзья его даже прослезились.
И вот, теперь, прошло всего семь месяцев, как он покинул стены училища, ему предлагают дать согласие быть управляющим большого образцового хозяйства назло со старыми агрономами Петровской Академии, за плечами у которых многолетний стаж.
Он так ходил взад и вперёд, охваченный воспоминаниями, пока не вспомнил, что обещал Иван Назаровичу