– Яга-а-а-а? – обеспокоенно позвал Бессмертный.
– Тише, Кощеюшка, – успокаивая, прохрипела старушка, – подействовало снадобье. Значит, память возвращается. Остается ждать.
У Юлия вспотели ладони от волнения, он чуть не выронил балалайку. Баба-яга невозмутимо сидела на ларе и просила барда поухаживать за ней: подлить чайку. Девица по-прежнему находилась в объятьях Кощея – в избушке отсутствовала кровать или лавка, а печная лежанка подходила лишь маленькой сгорбленной старушке. Веки Лады хаотично подрагивали, словно ей снился сон.
Позднее девица пришла в сознание. Кощей отпустил Ладу и помог ей встать.
– Ну? – не выдержал Юлий. – Вспомнила что-нибудь?
– Все как в тумане, – Лада коснулась лба, испытывая недомогание. – Я слышала игру на диковинных инструментах и песнопения. Они звучали многими голосами: мужскими и женскими, взрослыми и детскими. Вокруг меня танцевали яркие краски, закручиваясь в волшебном водовороте. Я чувствовала крылья за спиной, и казалось, будто мне все по силам.
– И? – спросил юноша, не дождавшись продолжения. – Ни лиц, ни имен? Лишь образы и ощущения?
Лада потупила виноватый взгляд. «Часто, когда ты играешь на балалайке, мне в этом тоже чувствуется что-то родное», – немного погодя добавила она и сильнее потерла лоб. Наблюдая за утомленной девицей, Кощей предложил вернуться на постоялый двор. Люди нуждались в отдыхе, а избушка не подходила для этих целей.
– Ох и любопытно, – старушка не ожидала такого исхода событий. – Даю голову на отрез: мои снадобья никогда не подводят. Думаю, за тобой сильное колдовство стоит. Оно в лесной чаще о тебе заботилось, на цветочном ковре берегло, снежинке сесть не давало, холило и лелеяло, пока Кощей не появился.
Гости поблагодарили Бабу-ягу и отправились в путь. Юлий шепнул алому узелку, и тот весело подскочил, наматываясь в клубок. Люди решили, что не останутся на ночлег на постоялом дворе, а дойдут до лисьего жилища. Возможно, у Колобка появятся идеи, как быть дальше.
Оказавшись на перекрестке дорог, юноша поднял волшебный клубок, отряхнул его