– Шо? А! Сердце с другой стороны!
– А? Чорт мяне дзяры… – дед тут же передвинул ладони налево. – Приступ, говорю, сердечный! А ты хто? Это про тебя Михась мне писал? Ты штоль книжки сочиняешь?
– А-а-а-а, да, – я встал и отряхнул штаны. – Белозор, Герман Викторович. Можно – Гера.
– Гумар, Василий Петрович. Можно просто – Петрович, – он протянул мне руку для рукопожатия.
Голубые глаза, загорелое лицо с множеством мимических морщин, которые свидетельствовали о большой склонности к насмехательству и иронии, короткие седые волосы – густые и жёсткие, и аккуратные усы… Ещё крепкий в свои семьдесят с хвостиком – он был как с картин художников девятнадцатого века, которые изображали селян-полешуков. Соль земли!
– Давай я дверь открою, Гера. О, гляжу, ты уже затарился, в магазине-то… Соображаешь! – он одобрительно покосился на авоську. – А чего вчерась не пришёл?
– Так автостопом ехал…
– Шо?
– На попутках, говорю. Поздно добрался, а потом ещё история эта с почтальоншей…
– Так это ты с Володькой вместе её нашёл? Говорили, что какой-то шпак неместный там Зебре чуть башку не проломил, а я думаю – хто это такой? Соломина-то мы давно знаем, он хлопец правильный… А шо за неместный – то был вопрос! Ну, вообще, молодец шо не пришёл вчера. Я на смене был, так шо просидел бы ты тут до морковкина заговенья.
Петрович зашёл внутрь, топая кирзовыми сапогами, снял с себя куртку, повесил её на раскидистые оленьи рога у дверей и разулся. Он провёл меня по дому, устроив что-то типа экскурсии, и показал чистую и просторную комнату с огромной кроватью и письменным столом, и сказал:
– Кидай свои кости тут. Располагайся. Это когда дети-внуки приезжают, они тут живут, так что не потеснишь меня. Пойду что-то на стол соображу, а то с утра только сусок кала с хлебом съел – а это разве еда? Если умыться надо – удобства на улице. Там и душ летний, за домом, и рукомойник… Полотенца вот они, в шкафу бери сколько тебе надо… А на свободные полки можешь вещи свои разложить.
Я озадаченно посмотрел на него, пытаясь понять, кажутся мне или нет его странные приступы дислексии, но потом решил покуда не обращать на это внимания и не обострять:
– Спасибо, Петрович, сейчас немножко в себя приду и надо будет мне в участок отлучиться, Соломин звал на побеседовать…
– Ну, если Соломин… Но ты не торопись – какароны с мотлетками я быстро сварганю!
Пока я плескался под еле тёплым душем и пытался побрить рожу, пользуясь затупившейся безопасной бритвой, мылом и осколком зеркальца, из дому доносились ароматы котлет, будоража ноздри чесночными и луковыми нотками.
– Эти из козы, – сказал Петрович, накладывая мне целую гору макарон и четыре котлеты – сверху. – Из дикой козы, она ещё три дня назад по лесу бегала. Я охотник, понимаешь ли…
Макароны