Девушка потрясенно молчит, не мигая смотря на следователя. Ее руки вновь беспокойно елозят по коленям, пока не соединяются в замок. Вспоминается пациентка, просившая воду.
– Я… – начинает она, но умолкает. Все слова покидают ее, оставляя гулкую пустоту в мыслях, пытающихся собраться воедино. Изнутри поднимается мутная взвесь паники. Что могла увидеть та женщина, если бы решила подглядеть за ней? Ее, склонившуюся над окровавленным телом, и что-то делающую с ним. Паршивая картина, если призадуматься. Если бы она выдала такое на допросе в ночь убийства, Сабину могли допрашивать уже не как свидетельницу. Наверное, испугалась, а время спустя почувствовала смелость… Что будет, если теперь та пациентка разболтает свои россказни еще кому-то? Да Сабину просто линчуют, и разбираться не станут. Поведение Андрея больше не казалось безрассудным.
Гаврилов тем временем продолжает куда более мягким тоном:
– Ты что-то сделала?
Его вопрос звучит эхом полного ярости крика Андрея, оставшимся там, в коридоре.
– Заметь, пока – только пока – это неофициальная беседа. Но если ты продолжишь скрывать от меня то, что касается убийства, все изменится очень быстро. И тебе это совсем не понравится.
Будь это официальным допросом, она не проронила бы ни слова, и Гаврилов это понимал. Последние его слова заставляют Сабину поднять на него свой взгляд. Он подозревает ее, без сомнений. И не изменит своего отношения, промолчи она или сознайся. Так есть ли разница?
Тяжесть давит на затылок и душным одеялом опускается на плечи. Веки тянет вниз, и Сабина чувствует себя еще более усталой. Какое-то безразличие окутывает утомленный сегодняшним днем разум, и она тихо произносит:
– Там была еще одна надпись. Не вырезанная, просто нарисованная кровью. Я ее стерла.
– Что за надпись? – Александр напряженно вглядывается в ее лицо, ожидая продолжения.
Изрезанная плоть, кукольные глаза, неподвижно замеревшие на искаженном смертью лице. Нож с причудливой рукоятью как продолжение тела, такой же мертвый и холодный.
Буквы, вычерченные изящным курсивом.
Образ, рожденный памятью, на мгновение останавливает дыхание. Девушка заставляет себя втянуть воздух сквозь сжатое спазмом горло и медленно выдохнуть.
– Мое имя.
Гаврилов молчит. В комнате воцаряется тишина, и слышны только звуки внешнего мира, шорох проезжающих на улице автомобилей, чьи-то голоса. Сабина наблюдает за собеседником, погруженном в размышления, и голова ее в этот момент свободна от мыслей. Она не хочет продолжать вспоминать.
– Среди медицинских отходов в подсобной обнаружили кровь убитой, – начинает говорить мужчина. – Я пытался связать воедино порядок