Воздух густеет, цепляется за легкие, когда она пытается сделать глубокий вдох и выдох.
– Присядь, – раздается раздраженное приглашение, но девушка различает в мужском тоне беспокойство. На ослабевших ногах пройдя и опустившись на указанный следователем диван с покрытием из искусственной кожи, она тяжело дышит, наклонив голову и уперев ладони в колени. Вспышка ярости напугала ее саму. С ней давно такого не происходило. За много лет Сабина привыкла сдерживать злость, заталкивать ее в глубину подсознания. В конце концов, это приводило к тому, что все ее эмоции выцветали как акварельные краски под солнечным светом, и им на смену приходила спокойная, лишенная бурной радости или острой печали отстраненность. Девушка не понимала, что изменилось в ней теперь.
Гаврилов протягивает ей граненый стакан с водой и, дождавшись, пока Сабина залпом его осушит, отставляет пустую тару, а сам присаживается рядом с ней на корточки, заглядывая в лицо.
– Ты в порядке?
– Да, – говорит она, а сама мотает головой. Потом все же исправляется. – Нет.
– Болит? – спрашивает мужчина, указывая на ее лицо.
Девушка отворачивается, избегая встречаться с ним глазами. Вздохнув, Александр отходит к шкафу и начинает там что-то искать. Сабина в это время успевает немного прийти в себя и коротко осмотреть помещение.
Рядом с раковиной у входа стоит почти пустая вешалка. В центре комнаты расположился стол из простой дсп, перпендикулярно ему еще один, заваленный стопками папок. На противоположной от дивана стене два типовых окна с деревянными наличниками, окрашенными в белую краску. Позади центрального стола на стене висит портрет президента с заткнутым за рамку флажком, чуть ниже – грамоты в серебристых пластиковых рамках.
– Ваш прежний кабинет был уютнее, – бормочет девушка, переводя взгляд на следователя. Тот выпрямляется, держа в руках белый пластиковый контейнер и, повернув одну голову в ее сторону, смотрит на нее с неопределенным выражением. При других обстоятельствах она могла бы даже предположить, что застала его врасплох.
– Тогда моей целью было, чтобы посетители чувствовали себя расслабленно, – отвечает мужчина после недолгого молчания и, отставив контейнер на стол, смачивает под краном тканевую салфетку.
– Разве сейчас другое? Сделать так, чтобы человек доверился и ослабил бдительность в вашем присутствии. Выложил все как на духу, – она зачем-то расправляет складки на перекосившемся сарафане, хотя вряд ли это сейчас сделало бы ее внешний вид приемлемее. Рядом с ним ее молчаливость куда-то пропадала, хотелось говорить, только бы заполнить неуютную паузу между ними, полную недосказанности.
Гаврилов аккуратно прикладывает холодную влажную ткань к ее скуле и лбу, промакивая. Губа саднит, а затылок невыносимо ноет.
Все-таки кровь, – думает Сабина, старательно отвлекая себя от желания прикрыть веки. Мужчина открывает