После того, как они насладились чаем и той беседой, какая случается у малознакомых, но приятных друг другу людей, Сабина решается спросить его о причине их встречи:
– Почему вы захотели со мной увидеться?
Мужчина сразу как-то меняется в лице, на котором явственно проступает волнение. Чиркен опускает взгляд на собственные руки, сцепляя их в замок.
– Вы хорошо помните моего сына? – наконец спрашивает он.
– Тимур, верно? – девушка кивает. – Как его самочувствие?
– На самом деле не очень хорошо. Восстановление оказалось долгим и сложным. Сложнее, чем я мог подумать, – голос мужчины под конец падает почти до шепота.
– Проявились какие-то осложнения?
– Своего рода. Он пока не смог встать на ноги. И, как можете представить, трудно переживает свою несостоятельность, – ее собеседник проводит ладонью по волосам. Блестящие темные пряди взъерошиваются, а затем вновь опадают, скрывая выражение мужских глаз. – При этом полноценно заниматься лечением он тоже отказывается.
– Насколько помню, вы приняли решение о домашней реабилитации, – замечает Сабина.
– Возможно, это было моей ошибкой. Однако были обстоятельства, которые не позволили мне поступить по-другому, – Чиркен качает головой, вторя собственным словам, и поднимает на нее взгляд. – Собственно, за этим я и позвал вас на встречу. Хочу предложить вам работу.
– У меня уже есть работа, – не задумываясь, отвечает девушка, и только затем вспоминает о реальном положении дел. Вновь чувствуя досаду – неясно, на себя или других – делает спешный глоток остывшего чая, ставя чашку обратно на стол резче, чем следовало.
– Сегодня утром я имел возможность беседовать с вашим заведующим, – без обиняков поясняет мужчина, скользя глазами от ее пальцев, сжимающих чайную пиалу до зажатых плеч. Она чувствует это взгляд почти физически, но он не несет в себе ни капли предосудительности, только участливый интерес. – Я являюсь одним из попечителей больницы, и он поделился со мной той непростой ситуацией, в которой оказались он сам и вы, как вовлеченный в инцидент работник.
Сабина молчит. Ей не хочется подбирать нужные слова, искать подходящие фразы для выражения всего того сумбурного комка из эмоций и мыслей, что распирал внутри, давил на кости и кожу в ноющей иррациональной обиде, не позволяющей свободно вздохнуть. Да, ее задело решение главврача, стоит это признать хотя бы для самой себя. Она с первых дней воспринимала больницу как свой второй дом – а может, и единственный. От нее же в очередной раз предпочли отказаться, отмахнуться как от несущественной пылинки. Сабина ненавидела это чувство, когда выбирали не ее, ненавидела с раннего детства, поскольку это значило быть забытой, оставленной, никому не нужной… Мертвой.
– Мой сын всегда был не совсем обычным ребенком, и по мере взросления это проявилось