Репортёры расступились, и Васильев с адвокатом Соколовым прошли на ипподром.
Ещё издали Васильев заметил уткнувшийся в траву «Bleriot» Кебурии. Оперение хвостовой части торчало почти вертикально вверх. Но двигатель не дымился, и это было хорошо.
– Не волнуйся, дорогой! Всё хорошо. Жив. И почти здоров.
Кебурия сидел на траве, прислонившись спиной к лонжерону крыла. Рука его была перебинтована в кисти и висела на груди. Всю левую часть лица украшал огромный синяк.
– Это я о рычаг при падении, – Виссарион заметил взгляд друга, – Да ничего страшного. Приезжал лекарь из госпиталя, осмотрел. Даже переломов нет. Ушибы, вывихи. Но кисть не сжимается. Очень сильный удар.
– Что стряслось?
– А вот это самое странное. Ничего особо и не стряслось. Всё как всегда. Разве что боковой ветер, так не очень и сильный. Я свой шёлковый шарф отдал унтеру, он в сотне шагов стоял, так чтобы хорошо было его видать. Как набрал скорость, поднялся на двадцать метров, легонько так на крыло и пропеллером уже к ветру, ну и набираю высоту. Ветер есть, я рычаги на себя, а он не вверх, а как нырнёт. Так что я с двадцати метров прямо в грядку носом. Повезло, что винт сразу лопнул, ось не погнулась. Я уже смотрел. Но боюсь, что летать на нём завтра нельзя даже с новым винтом.
– Смотри! – Васильев поманил Кебурию, – свети сюда.
Солнце уже садилось и его лучи не попадали на поле ипподрома. До самого вечера они сантиметр за сантиметром осматривали аэроплан Кебурии. Виссарион поднял фонарик.
– Да не сюда, на трос управления, который к стабилизатору.
Виссарион направил луч, куда указывал пальцев Васильев. В свете фонаря блеснула гладкая сталь муфты.
– Как думаешь, что это такое?
– Муфта какая-то.
– Понятно, что муфта. А зачем она? Что-то не помню я такой детали. Может быть, это какое нововведение нашего Блерио? И в странном она месте. Обычно тросы идут напрямую и закрепляются уже за рычагами. Мы же снизу видим крепление и проверяем, чтобы не было перехлёста. А тут, похоже, не на перехлёст, а на ограничение.
– Пойдём, взглянем на твой, – предложил Кебурия.
Они вместе заглянули под кабину и в свете фонаря сразу же нашли знакомый блестящий цилиндр.
– Глупость какая-то, – раздосадовано сплюнул Васильев. Блерио великий инженер. Он никогда бы не поставил соединительную муфту на трос туда, где она может сработать как ограничитель стабилизатора. Я понимаю, если бы это был Рене Анрио. Тот только в двигателях может копаться, всё касающееся авионики его не особо интересует. Но это Луи Блерио.