Я разозлилась неожиданно для самой себя. Он поднял вверх руки.
– Я одинокий мужчина в чужом городе.
У меня вдруг екнуло сердце, я рефлекторно отвернулась к трем пальмам. Голубая волна миндалевидной формы тянулась ко мне, как к чужим вискам. Я чуть не рассмеялась. Дежавю. Вот в чем дело. Смутное беспокойство материализовалось из миндальной волны мужчиной средних лет. Осло-тюлень! Да зачем он мне?
– Пошло, – сморщилась я.
– Правдиво, – не согласился он. – Поскучаем вместе?
– Разве вы не знаете, что одиночества прекрасней нет?
– Банально, – он засмеялся и вдруг оборвал себя, будто передумал. – Меня Владимир зовут, можно Володя. А вас?
– Владимир? Хорошее имя, – я подумала о брате матери.
– Да? Значит, мне повезло с именем. У вас глаза сразу стали другими. Теплыми. Кто он? – Он замялся. – Простите…
– Не важно, – неохотно ответила я.
Детство – лучшее, что есть у каждого человека. И оно греет не только глаза. Но я прихожу в «Кофе без сахара» только затем, чтобы получить крошечную порцию удовольствия. Не более. Беседы не входят в планы, особенно с посторонними. Им нет дела до моей жизни. И в ней нет места праздному любопытству.
Командированный смотрел на меня выжидательно, но без любопытства. Ему было скучно, он развлекался беседой со мной.
Официант разлил коньяк. От фужера пахнуло глинтвейном, мне снова стало не по себе.
– Может, выпьем за не мое дело? – попросил он, в его глазах на заднем плане мелькнула тоска. Я увидела ее случайно, не сложив выражение глаз и улыбку. Кто-то из них был лишним, но они, похоже, давно ужились рядом. Пожалуй, он был одиноким мужчиной не только в моем городе.
– Давайте, – согласилась я.
Мы выпили и замолчали. Мне стало его жаль, он успел заметить мой взгляд. Я не умею лечить чужую тоску, я умею лечить детей. Разговор продолжать не стоило, мне этого не хотелось, но я ощущала неловкость. Ему было скучно, а я не желала оскорбить его невниманием. Всегда чувствую неловкость в общении с чужими людьми.
Он вертел фужер за ножку. Мы встретились глазами, я улыбнулась. Мне хочется нравиться, хотя это совсем не нужно. Но я так привыкла.
– Я хотел спросить… – он замешкался, подыскивая тему, – кем вы работаете?
– Детским врачом.
– Я почему-то так и подумал, – засмеялся он. – У вас серьезные глаза. И теплые.
Я опять улыбнулась, его взгляд спустился к моим губам и задержался.
– Выпьем за улыбку в ваших глазах? – Он поднял фужер, коньяк засветился абрикосом.
– Не слишком ли часто?
– Не слишком.
Коньяк обжег мне желудок и растекся горячей волной. Зря я не ужинала, частить не стоит.
Прямо в наши фужеры палило электрическое солнце, туго сплетенный ротанг отсвечивал загорелой кожей в полупустом кафе. Я моргнула, смуглый ротанг сложился чужими предплечьями с редкими черными волосками. И мои щеки сразу вспыхнули жаром вслед за обожженным желудком. Черт знает что!