Умышленное обаяние. Ирина Кисельгоф

ловец, но я не ждал. Я вижу ее глаза и губы. Они так красивы, что у меня перехватывает дыхание. Ее взгляд снимает с моего воображения и моих мыслей одежду, я закрываюсь руками. Ее взгляд отнимает у меня руки – я наг и бос. И улетаю в темноту ее глаз под черно-белым гипнозом колдовства света и тени.

      – …Нет двух литографий.

      Я очнулся, вернувшись из лабиринта чужих глаз.

      Андрей Валерианович сморщенными воробьиными лапками бережно перебирает лист за листом черно-белую магию графики.

      – Ели бы я их достал, – скорбно продолжает он, – серия стала бы полной. – Он вздыхает. – Тогда можно было бы и умереть.

      – Да. – Мое «да» звучит хрипло, я не узнаю свой голос.

      – Я говорил с Ипатьевым…

      Я киваю, я знаю Ипатьева. Известный музейщик и реставратор.

      – Он даже не представляет, где они могут быть. В частных руках нет. В музейных реестрах будто бы тоже. В Питере и Москве нет точно, Ипатьев наводил справки по моей просьбе. И у крупных коллекционеров нет, я сам проверял. И вы… Может, в провинции? Или пропали? – Андрей Валерианович неожиданно оживляется. – О, если б пропали, я был бы счастлив! – и так же неожиданно хмурится. – Я даже мысли перенести не могу, что они в чьих-то руках.