– Хорошо, – я протолкнула слова сквозь горло. – Будете уходить, выключите воду, газ и свет.
Я попала в очередную воздушную яму, и мое сознание вырубилось.
Марат
Не собирался лететь сюда. Пришел в авиакассы и зачем-то купил билет. В самолете был абсолютно спокоен, спустился по трапу, вдруг внутри что-то екнуло и отпустило. Взял первое попавшееся такси и сел на заднее сиденье. Не люблю ездить сзади, но все же так лучше.
Дорога равнодушно перебирает улицы, залитые дождем. Черный ноздреватый снег, низкое серое небо, с умрачно. С тех пор как я отсюда уехал – казалось, навсегда, – город изменился неузнаваемо. Ожидания обманули. Ну и отлично.
– Отвезите к старому рынку, – неожиданно для себя произнес я.
Дождь усилился, таксист включил дворники. А я помню жару. Туда ли мы едем? Острое любопытство останавливает, машина несется вперед, брызжа оловянными лужами.
– Приехали, – сказал таксист.
Я оглянулся. Новые дома, белые стены набухли влагой и серым светом. Красные крыши зябнут в февральском дожде. Аккуратные асфальтовые дорожки мокнут в белом канте бордюра. Расчерчено, разглажено, неузнаваемо. Все стало другим.
– Расчерчено, – сами произнесли мои губы.
– Что? – обернулся таксист.
– По старому адресу, – безлично сказал я.
– Который раньше назвали?
– Нет, – я передумал. – Поворачивайте в гостиницу.
Все равно завтра лететь на юг. К Бенедиктову. Перекантуюсь день в гостинице. Так лучше. Зачем беспокоить старика? Когда вернусь сюда, груз уже прибудет. Заберу мотоцикл.
Город изменился, придется открывать его заново. Отлично! Не люблю вспоминать. Да я ничего и не помню…
Я снял квартиру. Первый этаж в старом доме, отдельный вход с торца. Потолки сводчатые, высокие, от двух с половиной метров. Три арочных окна в большом зале, забранные решетками. Кодовый замок на двери в тамбур. Это хорошо. Будет где ставить мотоцикл. Я подошел к окну и споткнулся о край разорванного линолеума; в дыре виднелся пол, похожий на искусственный гранит.
– Что здесь было? – спросил я.
– Железнодорожные кассы, – ответил владелец. – Здесь только две квартиры – моя и эта. Кассы перегородили, я выкупил обе. Все ваши вещи?
– Да, – я бросил рюкзак на пол и протянул баксы. – Вот плата.
– Спасибо, – старик, не считая, положил деньги в карман. – Я думал, вы прибудете раньше.
– Я прилетел несколько дней назад, но мне пришлось съездить на юг. Там тоже дожди.
– А, – понимающе произнес старик. – К Бенедиктову?
– Да.
– У меня есть одна просьба… – Его лицо неожиданно страдальчески сморщилось, превратившись в маленький кулачок.
– Да? – Я подумал, что он имеет в виду женщин.
– Заходите ко мне на чашку чая. Я живу один… – Он замялся.
– Хорошо, – безлично сказал я, глядя на дождь.
– Постельное белье в шкафу.
– Хорошо, – не оглядываясь, повторил