– Он самый, господин Дуб, – закивал тот. – Окромя вас все ужо на ногах… итить хочут. Водицы ни капли – ежели не наищем, как есть подохнем.
Ратнику вдруг вспомнились слова рыжего про воду. Каркси провёл ладонью по лицу и бороде: как наяву было… Встал, скомандовал всем приблизиться, назваться. Покуда люди перекликались, припоминал сон. Качнул головой: не к добру такое привиделось…
Женский визг будто иглами пронзил туман, заставляя Каркси встрепенуться, схватиться за меч.
– А ну, заткнуться! – воин ринулся назад, на голос.
– Пасть захлопни, шлёнда! – грозно повторил он, добравшись до крикуньи.
Баба, та самая, что на дороге не могла расстаться с пожитками, продолжала орать, пялясь куда-то под ноги. Вокруг собрались остальные, раздался вскрик, побежал встревоженный говор.
– Заткни супружницу, покамест я её не порешил, – десятник грубо отпихнул бабу в сторону мужа, раззявившего рот и тупо хлопавшего глазами.
Сам присел, рассматривая причину переполоха.
На тёмных камнях ладонью вверх лежала рука со скрюченными пальцами, один из которых был сломан. Каркси почесал бороду: похоже, баба наступила.
– Стоять всем! – приказал он. – И ни писку!
Наклонившись, ратник шагнул вдоль руки, желая взглянуть на мертвеца. Тихо выругался, обнаружив одного из потерявшихся батраков – в пропитанной кровью рубахе и торчавшим в груди ножом. Приметив уходящие прочь подсохшие лужицы крови, последовал по ним влево от убитого. И почти сразу нашёл ещё одного отставшего. Этот лежал ничком на подогнутой под туловище руке. Земля вокруг была тёмно-красной.
Перевернув тело, Каркси несколько ударов сердца рассматривал искромсанное ножом лицо. С дюжину глубоких порезов виднелись на груди и животе.
Встав, десятник уставился в туман, прислушиваясь. Но, кроме бубнящих голосов переселенцев, ничего не разобрал.
Вернувшись к ожидавшим людям, Каркси, ничего не объясняя, бросил:
– За мной!
И вновь направился туда, куда шёл до переполоха, поднятого толстой дурёхой.
– Господин Дуб! А, господин Дуб! – нагнав, рядом с ним зашагал Ртищ. – Что енто твориться?
– Не ведаю, – коротко ответил ратник. – И не кличь меня Дубом, пришибу.
Он мог сносить кличку от равных ему воинов, но не от чумазого пахаря.
– Како же звать, коли шо? – всерьёз озадачился мужик.
– Каркси.
– Агась, как скажете, господин Каркси… Господин Каркси, мы енто… Того так и кинем?
– А ты жаждешь рыть ему могилу? Ногтями? – поинтересовался ратник, утаив, что мертвец не один.
– И то верно, – подумав, отозвался Ртищ.
Он продолжал идти рядом с пограничником.
– Ты бы шёл к своим, – с лёгким раздражением кинул десятник, когда ему вконец обрыдло слушать сипловатое дыхание и постоянные покашливания мужика.
– Агась, господин Каркси, – покладисто согласился Ртищь, продолжая вышагивать подле ратника.
Пограничник