– Умные вопросы решил задавать, малец?
– Я не малец! Мне шестнадцатый год идет!
– А отец что говорит?
– Ничего, – насупился я. – И с собой не берет.
– А вот это хорошо. – прошамкал старик. – Гинешь раньше времени, а то не иначе.
Анька вытаращила глаза:
– Зачем так говоришь? Наш папа принесет целого лосяка!
– Ишь, лосяка. Не слушают старого Михалыча – нечего за плесом искать добычу. На север идти надо от леса. Поля осваивать – зерно сеять. Смеются дурни… О чем это я сказывал? Сбил ты меня, малец. Следы, что на берегу озера народ видывал, похожи были на следы большого полоза, только рядом были следы не то рук, не то лап с когтями. Нечеловечие были. Стало ясно что выползало нечто на сушу, предпочтительно в новолуние, в самые темные ночи. И песнь… Стали слышать ее песнь, тихий вой от которого стынет кровь в жилах. И пела она лишь когда сыта была, говаривали. Когда охотилась – тихо подплывала к лодкам или прикорнувшим рыбакам на берегу. Тихий плеск – и нет человека – поминай как звали! Паренек тот места себе не находил. Снова и снова у озера бродил, разговаривал как будто сам с собой.
– На собак и курей же охотилась. – напомнил я. – Перескочил ты.
– Все я правильно сказываю, не мешай. Люди совсем скоро пропадать начали, сначала по ночам, то пьяница какой заплутает, то охотник не вернется из леса. Дальше больше. Тонуть стали. И стар и млад. Больше к озеру никто не приближался. Жители чьи дома близко к воде стояли – стали разбирать избы и дальше переносить. Затихло все на время.
Глава 2
Дальше шла моя любимая часть.
Михалыч трагически вздохнул:
– Мразь всякая стала околь деревни шляться. Лешаки и утопцы появились откуда не знамо. Яги и шишиги встречаться в лесу стали средь бела дня, гоняя с полян тех, кто приходил собирать грибы да ягоды. Ауки завелись в верхушках деревьев, «аукают» – сбивают с пути путников, заводят в чащу лесную. Притянуло озеро к себе всю нежить, какую народ доселе не видывал и названия не знал. По ночам волколаки у окраины леса выли так, что волосы дыбом вставали даже у бывалых охотников. Осерчал народ пуще прежнего. Многие тогда собрали пожитки и уехали куда глаза глядят. Те, кто остались, собрали большой совет, и многое было сказано в тот день. Кто предлагал отправиться за плес и изловить русалку, а кто посадить в лодку виновника и отправить его к середине озера. Вступился за парнишку церковник – не дам, говорит, сгубить душу невинную. Но не послушали жители его – чужак он был для них. Не пожалели – подкараулили у церкви поздно вечером, оглушили и кинули в лодку, связанного. А лодку от берега оттолкнули. Пришел парнишка в себя в темноте посреди озера, кричал – звал на помощь, пока не замолк. Вся деревня эту ночь не спала. На утро пустую лодку прибило. Гневался тогда церковник, как никогда. Божьей карой пугал, называл всех заблудшими душами, которых уже ничего не спасет. Взял он с собой двух хлопцев, что покрепче и посмелее и отправились они на поиски. Через два дня вернулся