– Вижу.
– Нарисуй себя там в клеточках. Сумеешь?
– Конечно.
В два ножа картошка чистилась быстро.
Николай расстелил на полу старую немецкую газету, высыпал на неё мятые, тёмные картофелины, ополоснул из ведра кастрюлю, примерился, налил чистой воды.
– Бросай сюда.
Так же ловко, привычно, подкачал примус, чиркнул спичкой.
– С керосином тут пока туговато, зимой мы плиту топили дровами, на ней и готовили. Дежурный поднимался раньше остальных, разжигал, готовил кипяток, потом днём он несколько раз прибегал сюда из цеха, дровишек подбрасывал.
– А в бригаде вас много?
– Не особо. Нас собрали для инструментального цеха, на разные станки. Я, ещё Усаныч, ну, тот, второй, который тебя сейчас будил; Эрик, немец, мальчишка, толковый, недавно к нам прибился, работает, старается, бабушку и сестрёнку на свой заработок кормит. Есть ещё дядя Серёжа Пильков, он у нас самый старший, ему под пятьдесят, семейный. Был…
– Погибли?
– Дядя Серёжа до войны жил в Погаре, его мобилизовали на оборонный завод в Брянске. Когда немцы наступали, их город бомбили. Он в ту ночь на рытье противотанковых рвов был, вернулся утром, а вместо дома – головешки. Все погибли, он сам, своими руками, дочек и жену, горелых, из-под развалин доставал. Так что ты с ним про детей поосторожней, он эту тему до сих пор очень переживает…
Николай вытер о газету нож.
– Ну вот, готово, на всех хватит! Скоро будем ужинать.
Улыбнулся.
– А тебя, Мишка, каким ветром сюда занесло?
– Не занесло, я сам в Кёнигсберг приехал, по собственному желанию.
– Прямо сюда и ни в какое другое место?!
Николай ловко устроился на подоконнике, закурил.
– Да, так нужно было…
– Ладно, вижу, что дело серьёзное. Рассказывай.
Мишка двинул ногой табуретку, присел, тоже вытер руки куском газеты.
– Понимаешь, странно всё как-то получилось…
За окном стало уже совсем темно, шумел на кухне синим пламенем примус, всё вокруг них казалось действительно странным и необычным.
Николай притушил докуренную почти до конца папироску.
– Да, брат, дела… И как ты его, своего Славку, искать-то будешь? Город огромный, чужой, развалин куча, люди вокруг сплошь незнакомые.
– Работать буду, как только время появится, в комендатуру схожу, поспрашиваю, потом на кладбища пойду, в больницах буду узнавать… Не может же Славка пропасть просто так, безо всякого следа?!
– Не может, никак не может, согласен! И мы тебе помогать будем, всей бригадой вместе чего-нибудь грамотное придумаем. Истории ведь разные с людьми случаются, и у каждой обязательно есть своё правильное объяснение или окончание. Вот взять, например, нашего Усаныча… Простой, вроде, молодой парень, а такого с ним в жизни наприключалось, мама не горюй!
– Расскажи.
Николай тронул ножом картошку в кастрюле.
– Его фамилия – Усанов, Витька. Это мы здесь его Усанычем прозвали,