Зелень. Много.
Высоченные деревья.
Аккуратные, одинаковые, с чёрными стволами.
И тишина.
Проехал армейский грузовик.
Проскрипел педалями на стареньком велосипеде дядька в странной шляпе с пёрышком, с бамбуковыми удочками, привязанными к раме, и с жестяным ведёрком, дребезжащем на руле.
Ехал навстречу Мишке, но старался не заметить его, не улыбнулся…
Городская брусчатая дорога и дома вдоль неё плавно, незаметно спустились вниз.
Справа, в каким-то ровном парке, стояла огромная, чёрно-красная церковь с невероятно острым шпилем, с простым крестом и крышей, покрытой зеленоватым металлом.
Дверь из тёмного дерева.
На ступеньках и возле церковной двери давно же нападало много веток и листьев с соседних деревьев.
А убрать некому…
Улица опять воспряла, поднимаясь своей шершавой брусчаткой вверх, пролегла между двух арок клёпаного железного моста, путепровода, под которым, в глубине другого пространства, Мишка снова увидал множество рельсов.
И огромное тёмное здание, накрытое куполами одинаковых сводов.
Вокзал?
Присмотрелся.
Правильно, вокзал, вот и рельсы внизу, бегущие к вокзалу и убегающие от него, во многих местах были страшно вырваны взрывами, перекручены, отброшены далеко по сторонам.
Бомбили…
Снова справа и слева появились жилые дома.
Опять стали видны в них некоторые чистенькие окна.
Нисколько не уклоняясь от определённого направления, улица неожиданно нырнула в узкие узорные ворота небольшого и невысокого старинного сооружения, с башенками, с настоящими оружейными бойницами, скорее похожего на ворота какого-то волшебного замка или крепости.
Можно было обойти, мало ли чего…
Но Мишка с восторгом выбрал волшебство.
Подождал, пока через крепостные ворота проехал пыльный грузовик и, снова в одиночестве, шагнул под тихие пустынные своды.
Брусчатка, его громкие, чёткие шаги…
Метров через двадцать сказка закончилась, опять началась обычная городская улица.
Мишка понимал, что приближается к центру города.
Разрушенных и горелых домов по сторонам дороги становилось всё больше и больше, они росли старинными этажами, по четыре, пять этажей, были уже не простенькими, окраинными, а с лепными узорами вдоль крыш, со скульптурами, арками и коваными балкончиками.
Воронки от взрывов на проезжей части попадались тоже чаще.
Мишка несколько раз, засмотревшись на крыши, спотыкался о кучи битых кирпичей.
Казалось, что городская земля и камни страшного Кёнигсберга всё ещё остаются раскалёнными после тех давних военных пожаров и продолжают медленно остывать даже в такое пронзительно прохладное и солнечное весеннее утро.
Чёрные руины искорёженных зданий с пустыми оконными проёмами походили на толпы молчаливых каменных мертвецов.
Насколько