– Доброго утра, – кротко сказала я.
– О! Проснулась девица красная. Долго же ты спала, – сказал задорно Фома.
– А Санька, где? – кротко спросила я.
– В лес пошел.
– Ой! А вдруг он заблудиться, – взволновалась я.
– Так он с клубком пошел, – удивлённый моей глупостью Фома аж отвлекся.
– А Иван, где?
– Послал его за винтами.
– Может и мне чем помочь?
Оглядел меня Фома и брови сдвинул. Видать не понравились ему мои слова.
– Негоже это бабе в столярное дело лезть… – покачал головой Фома, – иди вон лучше в терем, Маньке моей помоги.
Я побрела в дом. Скромно зашла в него. На первом этаже располагалась большая кухня и комната с кроватью. Зажиточные видимо. Со второго этажа спустилась женщина лет сорока. Приятная полнота ее только красила. Платок на голове белый, расписной, второй синий был накинут на плечи. Юбка темно-синего цвета с белым орнаментом и белоснежная рубашка. Она недоверчиво меня оглядела.
– Ты что ль Маруська? – спросила она.
– Я, – кротко ответила.
– Ну, а я Мария Тихоновна. Что делать умеешь? – я молча пожала плечами, – бездельниц не жалую.
– Вы мне простую работу дайте, все выполню.
Мария Тихоновна подошла и стала разглядывать мою одежду.
– Ты смотри, неряха какая....
– Долго в пути мы. Постирать не когда было.
– Вон корыто в углу, там же колотушки и терка. Воду в колодце возьмешь. Есть, что одеть то хоть?
– Есть…
– Чистое? – пристально посмотрела на меня Мария.
– Чистое!
– Вон, комнату вам с муженьком приготовила. Вы же повенчанные? – строго посмотрела на меня Мария.
– Да, – от страха сказала я.
– Иди, переодевайся. А я тебе еще вещей принесу, постираешь со своими. И мужа своего вещи возьми.
Так не привычно… Ну что бы не шокировать Марию Тихоновну своими нравами лучше сказать, что Санька мой муж…
Я переоделась и вышла с грязными вещами в руках.
– Баааа, – протянула Мария, – чистое, то чистое, да какое мятое. Непутевая! Как замуж-то тебя взяли. Иди обратно передавайся. Я рубель принесу.
Ох, злыдня какая… А мне с ней жить еще два дня. Надо было весь день проспать. Пошла снова переоделась.
Вышла, а на столе уже лежала куча одежды и рубель.
– Это все на глажку! А я в огород пошла, – цыкнула хозяйка.
Как же тяжело было быть женщиной на Руси. Я накручивала одежду на скалку и крутила ее рубелем, раскатывала и так часа два. Теперь одежду точно надо было стирать. Я так пропотела, что и сказать стыдно. Прогладила еще и Санькину одежду. Смотрю в окно, а там друг на телеге возвращается. Я выбежала во двор и кинулась к нему.
– Сань, а Сань. Может