Это каламбур. Приютино – название имения Олениных. Остаётся только шутить. Сватается к дальней родственнице Софье. И опять неудача. Так продолжается вплоть до встречи в декабре 1828 года в Москве на балу со своей будущей женой Натальей Гончаровой! Она стала для поэта Мадонной:
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
Как знать, может быть красота земная и гармония этой прекрасной женщины; а главное истинная любовь к ней помогли Пушкину открыть и неземную красоту, ощутить мир, как Божье творение, и в себе самом открыть Бога! Но ведь он шёл к этому открытию всю жизнь, ошибаясь, падая, обретая и теряя вновь и снова обретая! Не случайны строки, посвящённые красавице Наталье:
Всё в ней гармония, всё диво,
Всё выше мира и страстей!
Обратите внимание на эти строки: всё выше мира и страстей! Наконец-то! В конце концов, не всё так однозначно. На протяжении всей жизни Святое Писание входило в душу поэта и постепенно, проводя в ней работу, преображало её.
И вот подтверждение – в словах, высказывания самого поэта. Однажды Фёдор Глинка, придя к своему собрату по перу в гости, увидел его с Евангелием в руках. «Вот единственная книга в мире, в ней всё есть», – сказал Пушкин. 3атем продолжил: «Религия создала искусство и литературу – всё, что было великого с самой глубокой древности, – всё находится в зависимости от религиозного чувства. Без него не было бы ни философии, ни поэзии, ни нравственности». В рукописях великого поэта мы находим и такую запись: «Не допускать существования Бога – значит быть ещё более глупым, чем те народы, которые думают, что мир покоится на носороге». А ещё он написал о Библии: «Если мы просвещённые миром или удручённые унынием, случайно откроем её, то уже не в силах противится её сладостному увлечению и погружаемся духом в её божественное красноречие».
Пушкин намеревался перевести на русский язык Книгу Иова. Вот отрывок из письма Киреевского к Языкову: «Пушкин был 2 недели в Москве и третьего дня уехал. Он учится по-еврейски, с намерением переводить Иова…» (1832 год). Александр Сергеевич как-то сказал Плетнёву: «Разве ты не знаешь, что последние