В частности, он был в Иерихоне, Вифлееме, а также в Галилее и на Тивериадском озере, куда Даниила и его спутников сопровождала личная охрана Балдуина. Направляясь к пасхальной заутрене, Балдуин пригласил игумена идти "близ себе", а в храме Святого Воскресения предложил ему встать на самом высоком месте, чтобы видно было "в двери гробныя". В числе немногих представителей духовенства Даниил зажег свою свечу от свечи Балдуина: "Внезаапу восиа светъ святый во Гробе святымъ… И пришедъ епископъ съ 4-рми диаконы отверзе двери гробныя и взяша свещу у князя того, у Балдвина, и тако вниде въ гробъ и вожже свещу княжю первее отъ света того святаго, изнесше же изъ Гроба свещу ту и даша самому князю тому въ руце. И ста князь-тъ на месте своемъ, свещю держа съ радостию великою. И отъ того свои свещи въжгохомъ, а от наших свещъ вси людие вожгоша свои свещи…"152.
Столь внимательное отношение иерусалимских властей к русскому путешественнику показалось отечественным исследователям В.В. Данилову и Н.В. Водовозову необычным и позволило предположить, что в глазах иерусалимского короля Даниил был не простым паломником, а официальным представителем Руси153. По мнению Н.И. Прокофьева, русские князья были обеспокоены положением, сложившимся на христианском Востоке. Их в первую очередь интересовало отношение местных правителей к православию и его святыням. Игумену Даниилу поручалось разобраться в сложившейся обстановке и его путешествие было организовано с целью выявить военную и политическую обстановку, сложившуюся в результате крестовых походов, которые не поддерживались на Руси154. Сам же Даниил, объясняя причины, побудившие его отправиться в столь сложное путешествие, писал: "Се азъ недостойный игумен Даниил Русския земли, хужши во всех мнисех, смиренный грехи многими… похотех видети святый град Иерусалим и землю обетованную. И благодатию Божиею… то все видех очима своима грешныма…" (см. наст. изд. С. 164).
Особого внимания заслуживает и то, что в далеких странах, посещая не только православные, но и латинские монастыри, Даниил ясно осознавал свою принадлежность к православию. Воспринимая свое путешествие как общерусское дело, Даниил называет себя русским игуменом: "кадило" (лампаду) у Гроба Господня вешает от всей Русской земли, а не от какого-либо княжества. «В Великую пятницу, в 1 часъ дни идохъ к князю Балъдвину и поклонихся ему до земли. Он же, видевъ мя худаго, и призва мя къ себе съ любовию и рече ми: "Что хощещи, игумене