Николай Рерих. Мистерия жизни и тайна творчества. Анна Марианис

выжил Куинджи из Академии художеств). На стороне Сабанеева и его методов руководства был и известный интриган – давний недруг Рериха М. П. Боткин. Преподавательский состав школы ИОПХ в те годы отличался таким же консерватизмом, как и ее руководство; преподавание велось устаревшими академическими методами, и прежняя высокая репутация школы была утрачена. Александр Бенуа, который долгое время был настроен если не враждебно, то, во всяком случае, излишне критично по отношению к Рериху, тем не менее по достоинству оценил его заслуги в реформировании школы ИОПХ и превращении ее в передовое в столице учебное заведение. Относительно состояния школы в период директорства Сабанеева Бенуа писал: «От г[осподина] Сабанеева Рерих получил такое наследство, которое всякий другой призадумался бы принять, тем более что это наследство находилось под опекой лиц, достаточно могущественных и вполне однородных с г[осподином] Сабанеевым».

      Н. К. Рерих в своем кабинете в здании ИОПХ. 1910–1914

      С. Эрнст также отмечал: «Стоит вспомнить, что Рерих получил в 1906 году школу, «застывшую на точке» 80-х годов прошлого века: число ее классов не увеличивалось, хотя обстоятельства времени настойчиво этого требовали, преподавание в ней велось по тому же методу, в тех же рамках, что и двадцать лет тому назад (а ведь за эти 20 лет сколь много и каких резких перемен произошло во всем искусствопонимании). Из этого-то «трудного» материала Рерих <…> начинает строить новое здание, строить постепенно, не спеша, выбирая лучшие камни из старых, добавляя и скрепляя их новыми…».[167]

      Чтобы иметь возможность противостоять консерватизму «могущественных лиц» – а без этого едва ли можно было существенно изменить положение дел в школе – Рерих заручился поддержкой принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской, попечительницы общины Святой Евгении и председательницы Общества поощрения художеств. Поддержка из высших кругов помогала Рериху неуклонно проводить в жизнь школы свои решения, несмотря на попытки консервативных чиновников помешать его планам, но она не могла полностью оградить его от зависти, интриг, сплетен и всевозможных помех в работе со стороны его недоброжелателей. Последние долго не оставляли Рериха в покое. Их враждебность выражалась в самых разных формах, начиная от посылки молодому, энергичному директору анонимных писем с призывами оставить работу в школе и «почивать на лаврах»,[168] и заканчивая попытками заблокировать на заседаниях Совета директоров школы предлагаемые им административные решения.

      Много неприятностей, больших и малых, доставил Рериху Боткин. Об интригах своего давнего недоброжелателя Николай Константинович писал: «При выборах в академики[169] именно Боткин произнес речь против меня, но когда избрание все же состоялось, то на другое утро Боткин уже был у меня, целовался и говорил, улыбаясь: «Ну и была битва, слава Богу, победили». Он не знал, что еще накануне вечером Щусев и Беренштам позвонили по телефону о положении