Лаура подошла к окну и замерла, задумавшись. Видимо, подбирала слова. Я не торопила.
– Мне нужно сообщить тебе хорошую новость, Таис, – сказала женщина.
– Угу-м, конечно, – мысленно насторожилась я, – именнно с таким выражением лица, предисловием и интонациями обычно и сообщают "хорошие" новости.
– Я вижу, что ты идёшь на поправку. Это очень хорошо.
– Сложно оспорить, – про себя усмехнулась я, - ну, давай уже к делу.
– Я подыскала для тебя хорошее место. – она чуть развернула голову в мою сторону и слегка замешкалась, как будто подслушала мои мысли, – Мне удалось убедить герцогиню Жозефину Мари Габриэль дю Сен-Марк де Шамбор принять тебя в свой дом в качестве личной фрейлины.
Сказать, что я опешила – всё равно, что промолчать.
– Оба-на! – полетели мысли, – А ты, барышня, совсем не промах. Пока девочка валялась без сознания, пытаясь выцарапаться в эту жизнь, ты и моральную компенсацию срубила, и её уже пристроила какой-то Жозефине… ля-ля… де Шамбор.(В жизни не запомню это нагромождение имён.)
Я пока абсолютно не понимала, хорошо вообще вот это "фрейлинство" или плохо. Но опять перемещаться куда бы то ни было не имелось ни малейшего желания – я здесь-то ещё толком не освоилась. И, пока мачеха монотонно гудела на одной ноте что-то про "весьма почтенный дом", "оказанную честь" и как я "должна быть благодарна и счастлива", спешно собиралась с мыслями.
– Как только ты почувствуешь себя вполне здоровой… Таис, ты меня слушаешь? – в этот момент Лаура повернулась боком, солнечный свет, льющийся в давненько не мытое окно, ярко осветил её и я получила возможность в первый раз разглядеть мачеху во всей красе. Тут на меня свалилось новое открытие.
Она была и в самом деле красива. Но поразило другое. Она не была моложава. Она была МОЛОДА. И эта морщина на лбу не являлась следствием возраста, портившим её прекрасное лицо. Скорее наоборот. Эта морщина и в целом выражение лица, добавлявшее ей лет – следствие дурного характера и наступившей неожиданно непростой жизни.
И её это, конечно, не оправдывает. Стервой в моих глазах она по итогу этого умозаключения быть не перестала.
– Да тебе годков-то от силы двадцать шесть. – прикинула я, откровенно разглядывая женщину, – Это ты, девонька, будешь рассказывать, как мне жить эту жизнь? А чего ж ты, такая дельная да продуманная хозяйство-то баронское не уберегла?
Кристина Михалёва начинала откровенно закипать. Срочно необходимо было остаться одной и всё хорошенько "переварить".
– Это все новости, баронесса? – опасно-спокойно спросила я и, не дождавшись ответа от захлебнувшейся недоумённым возмущением баронессы, можно сказать, невежливо покинула зал.
– Таис! – донеслось мне вслед. И что-то там про "неблагодарную девчонку".
– Ой, не кидайте брови на лоб, и, как говорят в Одессе, не делай мне нервы – их