Она любила танцевать, особенно польку, в этом танце она забывала обо всем, ей казалось, что она становится совсем другой – самой красивой, веселой и такой привлекательной! Она могла подряд без передышки сплясать несколько таких танцев. После последнего взмаха руки и притопа каблучком туфли о пол настила к Гапке вдруг опять вернулось одиночество, невидимой шалью ее накрывала тоска.
На второй день свадьбы гостей было значительно меньше, к обеду появились молодые, уже не так нарядно одетые, снова гости кричали «Горько», танцевали под навесом, но без вчерашнего задора, а за столами в разнобой запели женщины. Песня прерывалась, чей-то голос начинал другую, но не вытягивал взятую ноту, и песня стихала. Гапка на второй день свадьбы работала на ферме, надо было досматривать телят своих и матери, к вечеру ей казалось, что вчерашняя свадьба – это сон, и он снился давно и почти уже стерся в памяти. Жизнь входила в привычное русло, казалось, наступит весна или пойдут проливные дожди, забурлит река, а придет лето и зной – окажется неподвижной и сонной, а зимой закует мороз воду в студеный лед. Так и жизнь Гапки, казалось, замерла после свадьбы.
Даша с мужем были заняты подготовкой к переезду в районный центр и ожиданием ребенка, а для Маланьи и Гапки каждый день начинался одними и теми же занятиями на ферме, в огороде и по дому. Все поменялось, когда Даша родила мальчика. То была большая радость не только для родителей. Больше всего радовалась Гапка. Даша, занятая заботами о переезде, часто приезжала к матери с Родькой, Гапка, быстро сделав работу на ферме, бежала домой, чтобы побыть с Родькой. Маланья тоже помогала Даше, но, увидев, как радуется Гапка, когда она остается с маленьким, стала досматривать часть ее телят. Она после свадьбы ни разу не перекинулась словом с Архипом, приходила мысль, что может и закончится, и забудется ее тайная любовь, уйдет в небытие и растает, как дым. С рождением внука произошло что-то у нее внутри, пропало то зовущее желание.
3
В ту