Ярнок вскочил и вперился в директора театра возмущенным взглядом, прижимая партитуру к груди.
– Мы с Белой работали в поте лица до утра, но это тебя ни в коей мере не касается, и если я ценю его талант и вообще… он мне нравится, наша национальность тут совершенно ни при чем. А автора этого я впервые в жизни увидел, когда познакомился с ним в театральном буфете, и… Да, мне было бы приятно, если бы название моего родного города прозвучало со сцены, но, поверь, я не предлагал бы тебе плохую работу только ради этого. Впрочем, как знаешь, есть и другие театры…
– Ладно-ладно-ладно! – Хоффенберг сунул сигарету в пепельницу и поднял руки. – Я подумаю. Все равно интендантство твою пьесу наверняка завернет. Только уж, будь любезен, разложи листы по порядку!
Бела Фехер захлопнул дверцу автомобиля, прищурился, бросив беглый взгляд на ясное морозное небо сквозь темные стекла очков, надвинул на глаза широкополую федору[11]и приподнял воротник пальто. Длинные светлые волосы струились по плечам, переливаясь и играя бликами на зимнем солнце.
– Grüß Gott, Бела! – крикнула ему, выходя рядом из машины, знакомая актриса, и Бела кивнул ей, блеснув белоснежными зубами.
– С новым годом, шаци! Сервус[12]! – Бела направился к служебному входу в театр своей грациозной танцующей походкой.
– Бела, дорогой, с прошлого года тебя не видела! – залилась смехом гримерша, столкнувшись с ним в коридоре.
– Дженни, я все эти пять дней не находил себе места! – заверил ее актер и, получив дежурный поцелуй в щечку, наклонился и легко коснулся губами ее шеи.
Дженни снова рассмеялась: к шуточкам Белы она уже давно привыкла.
Только в гримерной, где не было окон, за наглухо закрытой дверью, актер снял шляпу, очки и перчатки, скинул на стул элегантное пальто, бросил случайный взгляд в подсвеченное круглыми лампами зеркало и отвернулся, хотя было бы чем полюбоваться: на четко вылепленных щеках цвел свежий – только что с мороза – румянец, весело блестели удивительного темно-фиолетового цвета глаза, обрамленные длиннющими естественно черными ресницами (никто в театре не верил, что вне сцены Бела не подкрашивает глаза), темные брови создавали интересный контраст блестящим светлым волосам. Актеру намекали, что, если он хочет разнообразных ролей, с длинной белокурой гривой придется расстаться, но Бела пока не спешил. Он был молод, и всё время мира было в его распоряжении.
Дверь приоткрылась без стука, и Дженни, лукаво улыбаясь, заглянула в гримерную.
– Мне кажется, я в прошлый раз забыла у тебя набор кистей.
– Уверен, что нет, – ухмыльнулся Бела, повернувшись спиной к зеркалу и прислоняясь к гримерному столику. – Иди сюда.
Он обхватил девушку за талию и притянул к себе.
– Вовсе