Д. крутил себе педали, пряча лицо под большим капюшоном, но я не сомневалась, что он-то как раз прекрасно меня слышит.
– Мой папа узнал о… Ну, о том, как я психанула. – Ехать нам было самое большее десять минут, так что я сразу взяла быка за рога. – Ты его знаешь. Он преподает историю и обществознание в параллельном классе и в девятых. Его еще Профессором называют.
Музейный драндулет покатил медленнее. Капюшон чуть повернулся ко мне.
– Нет, я не сказала ему, что случилось. Я соврала. Но он мне не поверил.
Д. снова уставился на дорогу. Несколько мгновений мы ехали молча. Я сдвинула свой капюшон на затылок: Монстрик обычно говорил так тихо, что шорох волос о плащевую ткань мог помешать расслышать его слова. Вот только их не было. Я решила, что он не понял, что я сказала. Ведь Википедия утверждала, что у людей с гиперлексией могут быть сложности с расшифровкой устной речи.
Вдруг до меня донесся глуховатый голос:
– Он тебя накажет?
Целых три слова подряд! Вот это был прогресс!
– Кто, папа?! Ага, блин, выпорет, а потом в угол поставит! – ответила я с усмешкой.
Д. затормозил так резко, что прицеп дернулся, и близнецы восторженно взвизгнули. Мне пришлось замедлиться и остановиться, развернув к нему велосипед. Из-под капюшона виднелась только нижняя половина лица: бледная кривая черточка плотно сжатых губ, резко очертившиеся скулы.
«Да что это с ним?!» – подумала я.
И вдруг вспомнила, что выяснила в рамках дэвидоведения: люди с расстройствами аутического спектра часто воспринимают слова других буквально. Они не улавливают иронию и переносный смысл.
– О боже, Дэвид, – я подкатила свой велик ближе, невольно обращаясь к Монстрику мягко, как к маленькому ребенку, – это просто шутка. Папа никогда меня даже пальцем не тронул. К тому же если кого и следует наказать, так это Эмиля. То, как он и его дружки с тобой поступили… – Я покачала головой, подбирая слова, способные описать мое негодование.
– Эмиль, – пробормотал Монстрик, почти не шевеля губами. – Я подвел его.
– Подвел?! – Я хлопнула себя по ляжкам от такой наивной простоты. – Да что бы ты ни сделал! Ни один человек не заслуживает того, чтобы с ним так обращались. Ты это понимаешь?
Д. отвернулся. Теперь я видела только кончик носа, торчащий из-под капюшона. С него свесилась крупная дождевая капля.
– Понимаешь?!
Мне захотелось тряхнуть его, чтобы добиться ответа, но Монстрик кивнул. Капля сорвалась.
– Позволь мне рассказать, что они сделали! Нужно, чтобы их остановили.
Капюшон уставился на меня. Кончик языка слизал влагу с губ.
– Их не остановят, – сказал Д. с уверенностью, которой обычно не было в его голосе. – Станет только хуже.
– Хуже?!
Мое воображение зашкалило в попытке представить, что может быть хуже того, что я уже видела. Пока я с этим разбиралась,