– Это он там наблевал, да?
Шепот Кэт заставил меня крутануться за партой. «Блин, только бы не спалили! – стрельнуло в голове. – Я уже битый час сижу и сверлю глазами Монстрика вместо того, чтобы на доску смотреть. То-то он, бедный, креветкой за партой свернулся».
– Кто? – Я прикинулась веником и принялась листать учебник.
– Гольфист, кто ж еще! – Катрина придвинулась ближе ко мне, ее наэлектризованные волосы защекотали мне щеку. – Тобиас там был и все видел. – Я вздрогнула, но соседка по парте этого, к счастью, не заметила. – Говорит, весь кабинет самоподготовки заблевал кто-то. Вот мерзость! А дверь кровью измазали. И у тебя на руке была кровь. Что там произошло-то?
Я посмотрела в горящие возбуждением глаза Кэт:
– А почему ты решила, что это как-то связано с Дэвидом?
– Ну-у, – она смерила меня взглядом, и от холодного, оценивающего выражения на ее лице меня замутило, – просто в последнее время ты почему-то постоянно оказываешься с ним рядом. И потом, – Кэт повела головой в сторону Мон-стрика, – он весь мокрый. Так что у вас там случилось?
– Ничего. – Я уткнулась в учебник. – Просто кому-то – не разглядела кому – стало плохо на самоподготовке. Я позвала учителя, а когда тот пришел, в кабинете уже никого не было. Вот и все.
Спонтанная ложь отдалась в ушах фальшивым эхом.
– Кому-то, – повторила Кэт мои слова тоном «Ну-я-то-знаю-кто-этот-кто-то», – походу, нужны очки. А кровь на двери?
Я продемонстрировала Катрине ссадину на руке:
– Забыла, в какую сторону она открывается. Толкала, а надо было тянуть. Просто протупила.
Тут училке, видимо, надоела наша болтовня, и она вызвала Кэт к доске. Я облегченно перевела дух. Но худшее было еще впереди.
На перемене меня нашел папа. Завел в пустой класс и начал пытать – все про то же. Ему Андерс настучал, тот самый бородач. Учительская солидарность у них называется. Раз уж Андерс ничего от меня не добился, пусть типа Профессор свою дочь воспитывает. Это папу так ученики называют – Профессор. Наверное, из-за очков и трубки, которую он тайком покуривает.
Не глядя в тревожные глаза за толстыми стеклами, я повторила ту же версию событий, что скормила Кэт. Папа на это не купился.
– Чили… – Большие теплые руки легли мне на плечи, и я чуть не согнулась под их легким весом от понимания одной простой истины: каждый раз, когда вру, это причиняет боль папе, потому что с каждым таким разом я становлюсь чуть больше похожей на маму. – Ты же знаешь, что можешь мне доверять. Знаешь, что можешь рассказать все что угодно. Пожалуйста, золотце, давай справимся с этим вместе.
Я молчала, глядя в пол, и, наверное, была в тот момент как никогда похожа на Д.
– Ну хорошо. – Он посмотрел на часы. – Сейчас будет звонок. Давай поговорим обо всем дома?
Я вяло кивнула (что мне еще оставалось