Истину я всё-таки познал:
Мир огромен, но не больше родины,
Где я счастье жизни испытал…
Дом стоял не на центральной улице села. Тротуаров и в помине не было, люди ходили по заросшим травой обочинам дороги. Тут были свои плюсы и минусы.
Достоинство зелёных обочин заключалось том, что они были довольно широки. Иди себе да сшибай на ходу розоватые головки бессмертника и белые шапочки клевера, топчи на здоровье гусиную травку. Ноги не устают от ходьбы, землица пружинит, травка ласкает босые ступни.
Можно было и взапуски бегать по траве, не боясь пораниться осколками стекла или, допустим, ржавым гвоздём. Народ не то чтобы аккуратно себя вёл, соблюдая чистоту и порядок, – просто все жили скудно, берегли стеклянную посуду, не разбрасывались нужными в хозяйстве железками. Да и консервных банок не валялось без дела в зарослях полыни или чабреца: в банку ведь можно положить тот же гвоздик, гайку или болтик – в хозяйстве всё пригодится.
Правда, когда дождь ливанёт, вода тут же сплошь покроет обочины. О кюветах речи тоже не было. Прыгай через лужи, раз тебе надо куда-то двигаться.
Это летом. Другое дело зимой. Сугробы наметало у каждого забора чуть ли на высоту жердяных прясел, переплетённых ивняковыми лозинами. Редкие тропинки от калиток и ворот вели прямиком к дороге, которую худо-бедно расчищали иногда от снега тяжёлым деревянным стругом, волочившимся за трактором «Сталинец». А если забуранит на неделю, то и на дороге такие сугробы наметёт, что не узнаешь сразу, где тут проезжая часть.
Но сейчас июль – макушка лета, как говорит отец. Жара стоит такая, что все куры попрятались под терраску, лежат там в пыли и прохладе, даже не квохчут. Егорушка заглядывал за крыльцо, где был лаз под настил. Куры разевали клювы и закрывали серой плёнкой глаза. Наверное, смотрели свои куриные сны, даже яички нести не хотели в гнёздах, которые отец им сделал из старого сена. Егорушка любил яички, еда сытная. Мама с яичками вкусные калачики да плюшки печёт, хотя и не так часто, как хотелось бы.
И соседский Шарик забрался в тенёк за домом. Лежит на боку, лапы вытянул, тощенький живот выставил. Красный язык с белёсым желобком посередине вывалил чуть ли не до земли. Дышит часто: «А-ха-ха-ха-а…»
Всем жарко!
Вдруг в конце улицы заурчал грузовик. Егорушка знает, что сейчас за полуторкой потянется клубом пыль. А это интересно. Машины по их улице ездят нечасто, развлечений мало. С соседскими мальчишками он любил встречать проезжающие автомобили. Особенно нравились грузовики: они так напылят, что аж до неба достаёт. Легковушки так не могут, да и появляются редко, не каждый день увидишь «эмочку», на которой ездит главный начальник района. Чего ему тут делать? А за трактором пыль слабенькая, ползёт как черепаха, можно даже бегом обогнать.
Выйдя за калитку, Егорка стал ждать полуторку. Вон и соседский Васька тоже выглянул.
Как только грузовичок проехал мимо, оба мальчика кинулись на дорогу – и исчезли в клубах пыли. Васька не видит Егорку, Егорка – Ваську. Пыль забивает