внимательно разглядывает её. Зойка ярко-коричневого, почти красного цвета, а вот живот и ноги белые, и кончик хвоста белый. На лбу тоже белеет длинное, от рогов до морды, аккуратное пятно. Она громко дышит, выпуская из ноздрей струйки пара.

      – Муня, дай молочка, – шепчет Егорушка чуть слышно.

      В дно подойника звонко ударяют первые струйки. Из посудины поднимается лёгкий парок. «Звинь-звинь!» – поют белые струйки в такт маминым кулачкам, поочерёдно опускающимся и поднимающимся от вымени к подойнику и обратно. Кажется, мамины действия корову вовсе не беспокоят, а даже нравятся ей. Зойка порой прекращает жевать, сытно отрыгивает воздух и довольно вздыхает.

      Наконец мама заканчивает «звинькать». Ещё раз обтирает вымя и соски. Вытаскивает из ведра случайно попавшую туда длинную соломину. Напоследок накрывает подойник белой косынкой, завязывает концы в узелок. И они с Егорушкой отправляются домой, захлопнув поплотнее дверь в стайку.

      Декабрьский снежок поскрипывает под валенками. Егорушка помогает матери нести ведёрко, крепко ухватившись за дужку. Он знает, что мама нацедит через марлечку кружку парного молока. Сладкого и пенистого, тёплого-претёплого. К молоку отрежет ломоть чёрного хлеба – дома ещё осталось немножко от купленной утром в сельмаге килограммовой буханки. Скажет ласково: «Попей молочка, нáкочка! Помощник мой!»

      А мать думает, как ей распорядиться с молоком. Зимой Зойка доится скудновато, а сегодня и вовсе дала литра полтора, не больше. Егорушке кружку, отцу кружку да чай забелить себе. Остаток сольёт в трёхлитровую банку, что стоит в подполье. Как наберётся полная, снимет сметану да напахтает маслица. Мужиков кормить надо сытно: одному расти, другому по району мотаться, больницу новую строить, медпункты навещать. Война.

      С лекарствами туговато, врачей раз-два и обчёлся. Народ работает тяжело, часто хворает.

      Над деревянной крышей дома дрожат звёзды. До летнего тепла, сочной зелёной травы и хороших удоев пройдёт ещё не один месяц.

Огород и земляника

      Летом хорошо! Тепло, прибавляется света. На огороде растёт всякая съедобность. Егорушка, как только мать откроет калитку на задах двора, сразу же увязывается за нею. Пока хозяйка полет грядки, сын лущит зелёные стручки. Горох ещё не вполне созрел, зёрна щупловатые, зато уже сладкие. А Егорушке того и надо: и полакомился, и пузцо набил. Туда же и молоденькая морковочка пошла. Мать прореживает морковные грядки, складывает в пучок бледно-красные хвостики. Потом сполоснёт их в ведёрке с колодезной водой и даёт сыну – хрусти на здоровье!

      Огурцов ещё подождать надо, этот пупырчатый овощ в июньские дни не спешит радовать таёжный край своим появлением. Помидоры тем более медлят, висят себе, маленькие и зелёненькие, не скоро ещё вырастут, не скоро их солнце нарумянит как следует.

      Зато в конце огорода поспевает земляника. Как-то мать позвала Егорушку:

      – Вот тебе кружка, рви ягодки.

      Сын оглядел траву, но ягод не увидал. Он поднял голову и сердито посмотрел на мать.

      – Нету ничего…

      – Смотри,