Мужчины, женщины и другие люди. Анастасия Казанцева

Пара Марианна – Вадим не стали исключением, она в открытом кружевном красном платье, что придает особую нелепость ее юному белокожему лицу. Она боялась контраста возраста – красное платье скрадывало большую возрастную несовместимость и делало молодую Марианну зрелой дамой. Вадим выглядел то ли усталым, то ли недовольным, а, скорее всего, и то и другое вместе. Ему подсказали, что он должен держать «молодую» под локоток – так, чуть касаясь, налегке, а не обнимать за плечи двумя ручищами. Так он и застыл неестественно на почтительном расстоянии от невесты, что придавало всей паре вид весьма неискренний и несимпатичный. Короче говоря, свадебные фото были не лучшими из их семейного архива, и какая-то натянутая торжественность занижала трепетность момента. Но Марианна все равно любила эти фотографии и любовалась ими вполне честно. Ей доставляло радость сознание законности и стабильности ее жизни. Прочности и официальности. Она вряд ли согласилась бы на тайные отношения, какой бы страстью они ни были отмечены. Для нее публичность и само понятие социальной защиты было превыше любовных переживаний.

      Такой фотовыставкой свадебной церемонии была орнаментирована супружеская спальня, как бы косвенно напоминая: «Вот, мол, мы в законном браке, не забывай об этом, милый».

      А у Тамары тоже было много фоток, засунутых за стекла книжных стеллажей. Полинявших, черно-белых, очень старых по качеству и юных по изображенным на них лицам. Было только одна их с Вадимом общая фотография, где с трудом угадывался генерал-майор КГБ, а в то время студент юрфака, и тоненькая лохматая девочка, прикуривавшая у него папиросу. Он сидит спиной к объективу, за ее плечами угадываются очертания Сулахат – той женщины, которая так и лежит на спине за домбайским ледником. Это было их первое восхождение.

      Категория 2Б, и оба получали первое альпинистское крещение – значок альпиниста.

      Тамара пошлепала на кухню и оттуда закричала:

      – Ужинать будешь?

      Он, улыбаясь, пошел вслед за ней и засмеялся:

      – Томка, так и говори, макароны хочешь? Хочу, конечно. Я ведь обожаю твои макароны!

      Если речь шла об ужине, Тамара пользовалась исключительно макаронами – простыми советскими на вес, завернутыми в серую бумагу. Таких макарон еще днем с огнем надо было бы поискать в наше время импортного изобилия, но Тамара Петровна покупала их много лет во дворе в лавке, как по старинке она звала дворовый магазин. По утрам была неизменная яичница, а обеды не существовали попросту, на случай прихода Вадима предлагалась баночка шпрот или бутерброды с сыром.

      Вадим знал, насколько она неприхотлива, и временами сердился на нее.

      – Тома, что это такое?

      – Как что? Вадик, это свечи. У меня лампа перегорела, хорошо, в шкафу нашла две свечки.

      – Ты читаешь при свечах?! С твоей-то глаукомой? – возмущался Вадим – Завтра поедем выбирать торшер.

      – Вадюша, не придумывай, мне ничего не надо.

      – Томка,