– Эврика! – закричала я. – Так вот же он, выход! Если тело не получается вылечить, из него можно уйти. И для меня закончится весь этот ужас: мытарства по больницам и врачам, закончится боль и переживания, закончатся в конец испорченные отношения с мужем.
– А как же твои девчонки? – полюбопытствовал критик. – Как им без тебя придётся, ты о них подумала?
– Подумала, – зло ответила я. – Уверена, что без такой мамы им будет только лучше. Что они видят? Вечно охающую, стонущую мамку. А им хочется играть, бегать, веселиться вместе со мной. А я не могу, потому что всё болит. И это выводит меня из равновесия, я раздражаюсь и нервничаю, повышаю голос. Конечно, раздражаюсь на себя, на своё бессилие и беспомощность, а достается им. Зачем им такая мать? Отец справится, до ума доведёт. Ну а если что… интернат у нас под боком. Сама там работала, видела: обувают, одевают, кормят, учат.
– А кто им там любовь даст? По душам поговорит?
– Хватит мне на жалость давить! – вспылила я. – А я им что, любви много даю? Сил едва хватает на обычные дела. Всё! Я решила, так что заткнись и молчи! – в злости отчаяния огрызнулась я.
– А твоя мама переживёт ли твою смерть? – несмотря на мои угрозы, спросил голос. – Она же от горя с ума сойдет…
– Не сойдёт, – жестко ответила я. – У мамы ещё Толик есть, мой старший брат, он её утешит.
Внутри повисла короткая пауза.
– Извини, а как ты решила это сделать? Ну, я имею ввиду, свести счёты с жизнью? – робко поинтересовался голос.
– Сыграть в ящик, заказать музыку и белые тапки, надеть деревянный макинтош, кони двинуть, – продолжила я, грустно улыбаясь. – Да ещё сама не знаю. Надо подумать…
Умаявшись в беге по клетке квартиры, прилегла на диван. Взгляд скользнул по обшарпанным обоям и ободранному во многих местах потолку…
И мгновенно в моей голове возник совершенно чёткий план дальнейшего развития событий.
– Если уходить, то так, чтоб не было мучительно больно… – перефразировала я известного писателя. – Чтоб моя совесть была чиста, а душа спокойна на том свете, нужно как следует подготовиться. Во-первых, надо сделать ремонт. Лет на пять его хватит. И мои девочки будут жить в чистой квартирке.
Во-вторых, надо навязать-нашить им обновки. При нашей системе всеобщего дефицита лучше и придумать сложно. И так мои девчушки самые красивые во всём садике: модничают в самодельных юбчонках и платьицах.
И наконец, в-третьих – тщательно продумать сам уход. Всё должно быть так, словно моя смерть – несчастный случай. И чтоб никого не винили. И чтоб красиво было. А то посмотришь на утопленников – синие, отёкшие, словно надутые резиновые куклы, с распухшими до неузнаваемости, лицами. А повесившиеся и того краше – язык вывален, глаза выпучены, а внизу, под трупиком – лужа мочи и кучка кала