Хорошо, что мой толстый зад сидел на стуле, а руками я держалась за стол. Солёный водопад хлынул из глаз. Щемящее чувство жалости к себе, к своей нескладной судьбе сменило чувство вины. Ожидания понимания и поддержки от мужа разбились о жесткую реальность.
Незащищенность, безнадёга, безвыходность. Полнейший тупик. Что бы я ни делала – нет выхода! Пробились смутные воспоминания о рождении, когда я хорошо усвоила этот урок и согласилась с ним.
Все мои усилия бесполезны! Выхода нет!
Отчаяние захлестнуло с новой силой. Желание умереть, уйти, раствориться мгновенно захлестнуло меня.
– Девочкам нужна мама, опомнись! – услышала знакомый мудрый голос.
Опомнилась, вытерла слёзы, выдохнула и решила пойти спать. Встала.
Стены кухни вдруг ожили и поплыли. Противный холодок стал подниматься от кобчика вверх.
– Опять двадцать пять, – успела с досадой отметить я, прежде чем исчезнуть в темноте неизвестности.
Глава 10
Операция отменяется
Солнечные лучики пробежали по моему лицу, нежно погладили веки, словно приглашали открыть глаза и снова вернуться к жизни.
Пребывая в сладкой дрёме, хотелось продлить эту утреннюю негу, когда ещё не чувствуешь боли, когда ощущаешь себя здоровой, молодой и стройной. Вспомнила, когда была такой в реальности: как легко было моей душе жить в теле весом 53 кг, ходить по грибы и ягоды – наклоняешься за грибочком и тебе не мешают противные жирные складки, не мучает одышка, когда ты прошла пару километров, и не подкашиваются бессильно ноги после небольшого подъёма в гору.
Представить-то я эту картину представила, а вот поверить в то, что подобное состояние вернётся ко мне, не могла. Ум сразу же начал сопротивляться и противно скулить:
– Да, бывали времена. Не то, что сейчас, – как старушка-развалюшка. Может, даже хорошо, что боль чувствуешь – значит, жива. Вспомни поговорку: если ты проснулась утром и у тебя ничего не болит, значит, ты умер, – пытался как-то успокоить меня внутренний нытик.
Его ворчание было бесцеремонно прервано: в комнату вошёл муж, наклонился, и я почувствовала на своём лице его изучающий взгляд.
– Кажется, очухалась, – шёпотом проговорил Алексей и тихонько коснулся моего плеча, желая убедиться в этом.
Как бы не хотелось остаться в своей дрёме, а пришлось открывать глаза. Лицо мужа выглядело тревожным.
– Ну ты меня, мамка, и напугала! – воскликнул он, помогая мне приподняться на подушке. – Я почти уснул, когда услышал грохот в коридоре. Выхожу – а ты лежишь. Самого чуть Кондратий не хватил, – закончил он, неестественно улыбаясь одними губами. Глаза же оставались тревожно-настороженными.
– Я сегодня девчонок сам отведу в садик, а ты полежи, отдохни, если хочешь, телевизор