Эти колбочки и пузырьки
(И на каждой притиснутой к горлу печати
Надпечаток какой-то руки,
Что ворочала перстнем истертым
На ключе пятиперстом сухом,
Что неслышимым звукам, блаженным и мертвым
Преграждала дорогу на холм).
И почти что не-видя-не-слыша,
Я почти что пишу и пою
И висит надо мной, среди тьмы и затишья,
Ненадкушенный плод, как в раю.
Круглы брады у русских мулл
Из поэмы «Русский ислам»
Круглы брады у русских мулл
И розо-бело-ватны очеса,
И стерьвом каменным лежит Москва на черном
асфальте – Мертвом море сна,
А все ее четыреста мечетей
Громадный бледный вытрубляют газ.
А в волосатой колбе – гул,
Снует языковая колбаса,
Толкается, сочась, и камнем истончённым
(Скрип – нá зуб зуб, чмок – на десну десна)
Худеет речь. Ну как не захудеть ей,
Обсосанной в четырехсотый раз.
Не слышу звук, но вижу зрак.
И привитóе бешенство болит
В зрачках расплавленных огромной белой крысы.
Мне страшно, злая полутишь,
Ведь все твои четыреста имамов
Свивают надо мной свои брады.
Готов молиться утренний дурак,
И полумесяц попранный парит
Над махонькой Москвой. Изрозовелись крыши.
Последняя по пояс полумышь
Сквозь лесопарк предутренних туманов
Бредет, оглядываясь на свои труды.
Стихи с примесью
Древа октябрьского сонный шар.
Древа ноябрьского круглый пар.
Древа декабрьского взбитый взвар.
– Кажется, этим венчается год.
Вычитан начерно разворот.
Выскребен насеро черный ход.
Высосан набело неба свод.
– Так вот как я сделался стар.
Кажется, споро пошли года.
Кажется, я даже знаю куда.
Кажется, знает в крови вода,
Для чего же весь этот спех.
Шестиугольно пирамидальный снег
Ночью был светел, к рассвету смерк,
И щербат, как невидимый миру смех.
– Но для чего там, вверху, звезда?
Без Улисса
Весна в краю, где нет весны,
Хоть и не в силах там остаться,
Но нехотя нисходит в сны
Протея, первого кронштадтца.
На прытком противне волна
Его мослы мусолит, хныча, —
Одна всё та же дрожь-блесна
Рябит из каждого обличья,
Один всё тот же страсти гнет
Вращает превращений обод,
Что в зелье пенном ни мелькнет —
То лодки бок, то спрута хобот,
То рыбья нежная щека,
То рабья скривленная морда…
…А там, где место Маяка,
Безглазая