– Нет, Оль, я не спал на твоей кровати, не сидел на твоем стуле и не ел из твоей тарелки42… и шкаф тоже не трогал.
– Это ты о чем? – Ольга непонимающе заморгала. – Ну, кто-то же его трогал? Дверца открыта, всё повыкинуто…
Речь шла о полке шкафа, в которой хранились фотографии. Масловский уже третий час не вставал с дивана и ни в каком шкафу не копался. Шкаф распотрошили посланники.
Войтыла и Довлатов искали какие-нибудь зацепки. Вторую неделю шпионя за Масловским, они так и не поняли ни с чего начать работу, ни над чем, собственно, им надо работать. Вроде бы их подопечному и предъявить было нечего. Масловский не пил, работал, обеспечивал жену и сына, воспитывал его; помогал, когда деньгами, когда советом, когда знакомствами пасынку и падчерице, и даже помогал деньгами бывшей жене, у которой болела мать и нужны были дорогие лекарства. Он и не курил… почти… А то, что был рупором власти и поддерживал на публике генеральную линию партии… Ну так это, может, и неприлично, но не наказуемо43. Как говорил персонаж одного рязановского фильма, комплекцией в целом похожий на сегодняшнего Сергея Александровича: «Да! Мне нравится наше правление! Мне нравится руководство нашего института! Я против анархии! Я за порядок и дисциплину! Я из большинства!»44. В общем, ничего криминального. Из неприятного наличествовали явный кризис жанра и депрессия, грозившая перейти во внутреннюю эмиграцию.
Вот с целью найти какие-то светлые и приятные моменты в жизни своего пациента посланники и копались в шкафу с историей его жизни. Копались неаккуратно, так что следы их работы и заметила Ольга. Но поскольку в квартире, кроме неё и мужа, больше никого не было, то подозрения легли на мужа.
– Нет, ну зачем я вышла за тебя замуж? Потратила на тебя молодость. Лучше бы я осталась с Вавиловым. Он бы талантливый. И секса хотел чаще, чем ты, – даже сейчас Ольга не могла не соврать – бывший муж исполнял супружеский долг только под угрозой расстрела. – А тебе бы всё лежать на диване, когда не работаешь. Совсем на меня внимания не обращаешь. Скучный ты… – Ольга на одном дыхании воспроизвела не вполне правдивый, но давно отрепетированный текст.
– Оль, ну так возвращайся к своему композитору. Я тебя люблю и не хочу мучить жизнью со мной. Ты должна быть счастлива. Возвращайся. А насчет невнимания… уж если на то пошло, то ты тоже, кроме своих несуществующих морщин и посещения тусовок, мало на что обращаешь внимание. А на меня – так в последнюю очередь… – флегматично заметил Масловский.
– Понятно, хочешь поскандалить. Давай, скажи мне, что я жадная стерва…
– Фиг тебе. Смывай свою маску и закажи, пожалуйста, на ужин что-нибудь с мясом из мяса для разнообразия … а я пойду прогуляюсь в парк ненадолго.
– А я вот возьму – и сама приготовлю! – почти выкрикнула Оля.
– Не надо! – Масловский отмахнулся от предложения жены сразу обеими руками. – Если ты приготовишь сама, у меня случится инфаркт, а моё сердце и так не совсем