– Дим! – застыла я возле схемы. – Давай быстренько смотаемся в Ичеришехер! Пожалуйста! Смотри, всего две остановки, станцию «Сахил» проедем – и на месте! Это наверняка не больше пятнадцати минут в одну сторону!
– Куда??? – не понял Димка.
Я принялась возбужденно вещать Димке про Есенина и про Баку вместо Персии. Как чекисты болтали его много часов подряд по бакинскому заливу, чтобы он поверил, что приплыл в Бендер-Пехлеви. А на самом деле его отвезли в Мардакян, а потом показали древнюю Девичью башню в Ичеришехере.
– Мы сможем увидеть ее своими глазами! – горячо добавила я.
Димка пожал плечами. Его не сильно возбудил мой рассказ, но, глядя на метросхему, он прикинул, что это действительно недалеко. Все равно восемь часов в кафе-мороженом мы не высидим.
– А у тебя пятачок на метро есть? – спросил он.
– Ура!!! – откликнулась я и на радостях даже чмокнула его в щеку. – Пятачки найдем. Купим по эскимо и разменяем.
Так мы и сделали.
Бакинское метро показалось мне не таким нарядным, как в Москве, зато простым, понятным и дружелюбным. За три года я уже почти позабыла московское метро, но все равно отметила, что в бакинском никто никуда не бежит, как в нашем. В вагоне пожилой дядечка даже уступил мне место, как девочке. Хотя в Москве нас учили, что это октябрята и пионеры должны уступать места в транспорте тем, кто старше их.
Мы проехали «Сахил» и диктор смешно объявила на азербайджанском что-то про «Ичеришехери станция». Потом повторила по-русски, что следующая – Ичеришехер. Я очень волновалась. Наверное, потому что в воздухе запахло приключением.
Выйдя из метро, мы оказались на площади, окруженной старинными домами песочного цвета, с затейливым орнаментом, вырезанным прямо в стенах. Площадь обступали толстые чинары, прямо как в Тегеране. Перед нами лежала широкая улица, табличка на угловом доме гласила, что это улица Коммунистическая.
– Простите, а где Девичья башня? – спросила я входящую в метро тетю с маленькой девочкой в огромных белых бантах.
– Крепость? – переспросила женщина, остановилась и, не выпуская девочкиной руки, принялась обстоятельно объяснять, куда нам идти. Девчушка лет трех нетерпеливо подпрыгивала, дергая маму за руку, и махала в сторону утопающего в зелени сквера.
Сквер оказался прямо цветущим садом: здесь упоительно пахло магнолиями и прохладой журчащих фонтанов, а тень густо-изумрудных широколапых елей делала жару не такой невыносимой.
Над фонтанами томно свисали плакучие ивы, а листья чинар на ощупь были такими нежными, будто гладишь императорский зеленый бархат посольских кресел (в главном здании посольства был такой мебельный гарнитур, но при нападении его разнесли в щепки).
Из уличных кафе доносился запах жареного мяса, звон бокалов и веселая азербайджанская музыка, поодаль какой-то