Генрих вдруг покраснел, точно кто-то ударил его по лицу. Вендлер попал в самое больное место своего бывшего подчиненного и сделал это сознательно. Генрих прикрыл глаза и до боли прикусил губу, изо всех сил стараясь не закричать и сдержать отчаяние и боль, которые охватили его после слов Вендлера. Желая как можно скорее прийти в себя, он хотел потереть лоб рукой, но тут внезапно заметил, что она зажата в кулак, разжать который, несмотря на все усилия, ему удалось не сразу.
II
Протез выскользнул из рук Андрея Чернышова и с грохотом упал на пол. Андрей болезненно сморщил лицо и попытался здоровой ногой пододвинуть протез как можно ближе к кровати, чтобы поднять его самому, а не звать на помощь Петра Степановича. После трех попыток это ему удалось. Разве Андрей когда-нибудь думал, что такая несложная работа теперь, когда он стал инвалидом, будет отнимать у него столько сил и времени? Теперь надо изловчиться и без помощи Татьяны, которая всегда делала это аккуратно и точно, надеть самостоятельно протез. Андрей посмотрел на культю, местами припухшую и покрасневшую. От частой ходьбы в результате прямого давления протеза и многократно ритмически повторяющихся натяжений при поршневых движениях культи в гильзе происходило натирание культи, которая краснела и опухала, а иногда даже гноилась. Тогда Андрей несколько дней мог передвигаться только на костылях, чтобы дать возможность больной ноге зажить. Ежедневно он смазывал кожу культи раствором формалина и протирал одеколоном, разбавленным водой, а также делал массаж, разминая и поколачивая мышцы. Татьяна даже сшила ему специальный мешочек из теплой шерстяной ткани, который надевался на культю и позволял избегать соприкосновения с жесткими стенками аппарата. Но даже это не всегда помогало. Андрей неоднократно пытался самостоятельно подогнать протез, но с каждым разом сделать это было все сложнее, поскольку костный опил культи с годами видоизменялся.
– Андрей, ты готов? – заглянув в комнату, спросил Петр Степанович.
– Нет, – отозвался зять. – Но сейчас буду готов, только надену протез.
Петр Степанович вошел в комнату.
– Поторопись. В два часа дня в больнице начнется выписка. Времени у нас осталось в обрез. Давай я тебе помогу, – Петр Степанович наклонился. – Что это? Опять гноится культя. Зачем же ты пытаешься надеть на нее протез? Ведь надев его, ты от боли и шагу не сможешь ступить.
– Мне ли не знать, – упавшим голосом сказал Андрей.
– Тогда зачем ты это делаешь?
– Петр Степанович, как вы не понимаете! Разве я могу поехать в роддом за Танюшей и нашей крошкой и предстать перед ними на костылях? Нет, я уж как-нибудь потерплю боль.
– Может, мне лучше поехать одному, а ты останешься дома и будешь встречать их здесь? – несмело высказал свою мысль Петр Степанович, но тут же пожалел.
Андрей энергично замахал на него руками и громким голосом закричал:
– Ни