– Не принесёт это всё добра ни тебе, ни мне, Владивой, – ровно произнесла Гроза. – Любовницей своей хочешь меня сделать? Так участь такая мне не нужна.
– Хотел бы сделать, сделал бы давно, – вновь начал яриться князь.
И отпустил уже, кажется, а снова дорогу преградил. Схватил за плечи, останавливая, встряхнул, сжимая сухие, белые от гнева губы.
– Так зачем? – пришлось голову запрокинуть, чтобы смотреть в его глаза.
Долго она этот вопрос в голове крутила, да всё задать не могла. Потому что ответ боялась услышать. Тот, что бросит их на дорогу, с которой не свернуть. Которая приведёт Владивоя к гибели. Долго князь держался. Долго стороной Грозу обходил, да как вернулся зимой в детинец после сбора дани и полюдья, так словно сорвалось в нём что-то – и уже не мог он сдержать своего стремления к ней.
– Нужна ты мне, Гроза, – низко проговорил князь. – Больше воздуха нужна. По-другому и сказать не могу. Объяснить не могу… И забыть тоже.
Он толкнул её назад, едва не раздирая завязку на вороте. Держа за шею, вдавился в губы вновь. Стянул рубаху с плеча – и прошёлся по нему горячим ртом. Сминая пальцами бёдра через понёву и рубаху. До боли: чтобы следы оставить. Как метку свою: чтобы помнила каждый день. Пусть и так в мыслях он постоянно, как ни гони – хоть голову под топор. Прижался твёрдой плотью, что явственно ощущалась сквозь порты. Страшно стало. От того, что захлёстывало с головой Грозу то безумие, что было в каждом его движении, в каждом касании губ, в рывках нетерпеливых, которыми он притискивал её к своему телу.
– Хватит! – Гроза со всей силы толкнула его. Словно птица крыльями ударила – и не почувствовал, верно, ничего.
Толкнула Владивоя снова и вдруг нож для трав, что на поясе висел, выхватила. Сама не поняла, как. Не поняла, зачем и что дальше делать будет. Короткий взмах – как отец наставлял – блеск стали, не слишком хорошей, да острой: сам кузнец Полян, давний друг воеводы, точил. Тонкие травяные стебли одним движением срезает и ветки сухие рубит легко, коли надо. Гроза прижала нож к шее князя, взяв лезвием назад – и он замер, глядя на неё прямо, не отстраняясь далеко и руки тяжёлой с талии не убирая. Гроза сжимала дрожащие губы, на которых чувствовала вкус Владивоя, лёгкие отпечатки его зубов. И боялась, что маленькая рукоять выскользнет из влажной ладони.
– Режь, – хрипло уронил Владивой. – Ну?
– Рехнулся… – выдохнула Гроза.
– Давно уж.
Она надавила лезвием чуть сильнее, прямо под ухом – и выступила кровь. Да князь не шевельнулся даже, не попытался остановить и оружие отобрать – хоть и мог. Гроза руку, затёкшую от напряжения, уронила и торопливо бочком протиснулась мимо. А Владивой отступил, низко опустив голову, чтобы не смотреть. Будто сам в себе побороть хотел то, что развернулось уже вовсю ширь, затопило безрассудством. По шее его побежала тонкая алая дорожка, впитываясь в ворот. Он смахнул её, окрашивая пальцы, слизнул коротко,