Через полгода я решила уехать из Бордо. Но мы никогда не расстанемся с тридцатью восьмью килограммами Ироко.
Кладбище
Залив Аркашон, август 2006 года
Кладбище. Мы идем за гробом Вернера, который несут мужчины в черном.
За ними Клаудио с Пауло, которых тянет за собой Ироко.
Точнее, Ироко идет сразу же за вашим отцом. Вы изо всех сил удерживаете свою собаку.
Теперь вы стоите у гроба, Ироко с достоинством сел.
Я попросила, чтобы вас проводили. Мне не хотелось, чтобы вы присутствовали при захоронении. Моя родня отвезла вас домой.
Все кончено. Вернер в могиле. Я ухожу с кладбища и замечаю, что я одна, совершенно одна.
Странные люди, никто со мной не остался.
Их пугает мое вдовство?
Но со мной мой Ироко. Ты, по крайней мере, меня не покинул.
Ироко, как отрадно было видеть тебя, когда ты шел по траве и тянул за собой двух сирот.
Ироко, ты помог им пережить невыносимое.
Мой Ботеро
Пауло, каждый день ты ложился рядом с Ироко.
Возвращаясь из школы, ты делился с ним своим обедом. Ты приставал к нему, играл с ним. Те же игры в течение одиннадцати лет. Затем ты ложился прямо на пол и засыпал рядом с ним. Раньше тебе было шесть лет, но в семнадцать лет ты, по-прежнему, также спал рядом с ним.
А в знак вашего пробуждения ты чмокал его в нос. Я никогда не видела, чтобы Ироко встал раньше этого сигнала.
Мы привыкли быть осторожными, чтобы не разбудить вас, перешагивать через вас обоих, чтобы пройти. Вы образовывали великолепную скульптуру.
Каждый вечер Ироко прыгал к вам на кровать, чтобы пожелать спокойной ночи, и каждое утро он будил вас. У него был свой ритуал: вечером сначала Пауло, затем Клаудио, а утром наоборот. Я называла его «мой маленький белокурый мальчик», потому что не могла считать его своим сыном, но считала его вашим братом, а вы такие смуглые.
Опухоль, метастазы, но рака нет
Бордо, 18 января 2006 года, за восемь месяцев до смерти Вернера
– Договорились, что ты ничего не скажешь детям? – спросил меня Вернер.
– Посмотрим.
– Нет. Ничего им не говори.
Но как говорят дети, если мама сказала «посмотрим», значит, она сказала «нет».
Перед сном Пауло и Клаудио.
Они знают, что их отец болен и что он только что сделал рентгенографию и прочую компьютерную томографию. Атмосфера ужина была крайне тяжелой. Дети всегда догадываются и чувствуют, поскольку их сознание не омрачено знаниями и у них безошибочная интуиция.
– Мама, это серьезно? – спросил меня Пауло.
– Я не знаю.
– Папа умрет? – в свою очередь спросил Клаудио.
– Я не знаю. Знаю только, что всегда скажу вам правду, скажу, когда ему станет лучше, скажу, если станет хуже.
Я сказала правду, всю возможную правду.
В ожидании неизбежного
Вначале эта