не потрафил в квартирном вопросе —
жилья тогда в посёлке строили мало,
а получить его хотелось всем и прямо сейчас.
Когда Степанов сложил наконец-то пазл
в единую понятную картинку,
то в нём проснулся другой человек,
беспощадный, злой и циничный.
Всё разом стало понятно ему —
и переменившееся отношение учителей,
и подстава на экзамене через старого приятеля,
и жёсткий «завал» на Брестском мире,
и вопросы насчёт дискотечного «общака» —
эти люди не могли отмстить его отцу,
а вот он оказался куда более уязвим.
Ладно бы, если Степанов «мажорничал»
или оценки натягивали ему «по блату»,
так нет же – он учился вполне достойно,
семья его одевалась неброско, жила, как все,
питалась тем же самым, что и все вокруг,
отец до исполкома работал инженером,
мать вообще начинала простой кассиршей,
её родители были основателями посёлка,
дед – первым комендантом завода в войну,
бабушка охраняла склады с винтовкой.
Но народ в посёлке злобно судачил вовсю,
постоянно приписывая отцу невесть что —
хорошо запомнился донос на имя Брежнева (!),
в котором автор горько жаловался генсеку на то,
что Степанов-старший ежевечерне таскает домой
тяжёлую чёрную сумку – явно с колбасой,
украденной им у простого трудового народа.
А папа у Степанова был штангист-любитель
и просто носил из спортзала «сменку»…
В общем, Степанов вознегодовал на всех —
на учителей, на одноклассников —
не может быть, чтобы кто-то не знал,
не слышал про готовящиеся пакости.
На очередной экзамен он пошёл с яростью,
подобной той, с которой ходили в войну
с последней связкой гранат на немецкие «тигры» —
так и появляются на свете кризис-менеджеры.
Повезло, что на химии ему попался удачный билет,
Степанов приободрился – удача снова была со ним.
Потом он с шиком-блеском сдал английский язык,
англичанка явственно сочувствовала ему,
хвалила за «природный йоркширский диалект»,
так что кое-кому в комиссии пришлось утереться.
Любовь? Увы, ему было совсем не до любви,
девочка-Снегурочка куда-то вдруг пропала,
все в посёлке разъехались на каникулы,
и только одна-единственная цель
стояла теперь перед Степановым —
получить скорее аттестат, купить билет,
сесть в тот самый пассажирский поезд,
который каждую ночь проходил
через их зачуханный полустанок,
проснуться назавтра в ином, светлом мире,
чтобы радостно прошептать: «А вот хрен вам!»
И все его сны были только об этом —
ночь, шпалы, рельсы, вагоны,
состав