мол, пали в неравном бою при защите моста.
Я помню под фото фамилии – Сахаров, Спичкин…
Деревня родная, свята ли твоя простота?!
То время мне трудно понять. Мир по-новому скроен.
Но здесь я рождён, потому так и тягостно мне.
…Стоят у дорог обелиски забытых героев.
То горькая память народа о страшной войне.
Дядя Вася
Памяти брата бабушки Василия Ивановича Моторина.
Холодает по ночам. Уходит лето.
Самогонка в банке мерзостно сиза.
Спьяну пальцы обжигая сигаретой,
я смотрю в его слезливые глаза.
Столько слышал я о нём, впервые встретил.
Дед нескладен весь, испит лицом, уныл.
В партизанах он в далёком сорок третьем
дядю Васю, брата бабушки, убил.
Как хромого, дядьку в армию не брали.
Немцы рады – им бухгалтеры нужны.
Дядя Вася по ночам своим «сигналил»,
днём в конторе начисляя трудодни.
Скромный, тихий: «Благодарностев не надо…»
Немца выбили. Ушёл на запад фронт.
Как подпольщика, позвали за наградой.
Наверху – братская могила в д. Зеленьково. Внизу – партизаны, редкий снимок 1942 г. Фото из архива автора
Не добрался, пулей в спину «награждён».
Дядя Вася ехал в город на подводе,
да попал под партизанский самосуд.
Говорили, по лесам их много бродит,
хуже немцев – озверел мужик в лесу.
Попривыкли парни сладко спать да квасить,
сговорились – утром шасть, пока туман.
Опасались, что в райкоме дядя Вася
порасскажет о «геройствах» партизан.
Кто, за что – война! Недолго разбирались.
Сгинул, рóдный, ни за рублик, ни за грош.
А убийца – вон, скулит, внушая жалость.
Только дядьку с того света не вернёшь.
Горю нашему не будет укорота,
полюбился нам жестокий ритуал.
Напиваясь, деду мы стучим в ворота:
– Расскажи, как дядю Васю убивал…
Нежить
Детство моё, по великому счастью,
прошло в тех самых местах,
где творил поэт Анненский,
рисовали Перов и Левитан,
бродил с ружьём любитель охоты Ульянов-Ленин,
героически тонули в болотах конники Доватора,
спасался бегством из России сам Бонапарт,
словом, в тех самых заветных краях,
где так и хочется завалиться
в ласковые тёплые травы-ковыли,
разглядывая пухлогрудые белые облака,
плывущие в звенящей полуденной тишине
над головами высоченных мачтовых сосен.
Но детства прошедшего уже не вернёшь,
а сырая земля весною особенно коварна,
поэтому приходится искать
сухой ствол упавшего дерева,
которых много понавалено
вдоль и поперек крутых