– Думаешь, переместило?
– Ничего не думаю. Эти идиоты забыли написать, в какой комнате прибор стоит.
– Обычная ошибка, когда в небольшой команде работаешь.
Так дошли до задней двери.
– Входим?
– Тут заперто. Вот увидишь. Когда была эвакуация, занятий ещё не было.
– Могли открыть.
– Долматов никогда бы не смог. Это я про него точно помню.
– Замолчи уже!
Дверь не поддаётся. Слышно, как скрипит в пазу заржавленный язычок.
Пришлось обходить дальше. По привычке заглядывал в пыльные окна. Там ничего полезного.
Пахло железом и сорными травами.
Двусторчатая дверь поворачивется туго. На петлях – космы ржавой паутины.
В холле сейсмо-пеленгатора нет. Следов тоже.
– Похоже, его даже не осматривали. Просто поствили и ушли.
– Обычное дело, если модель достаточно надёжная,– отзывается Москаль-Ямамото,– Камикадзе мало, а приборов много. И постоянно ставят новые. Ну ты уже сам всё увидел.
Что-то зазвенело. Я достал Токарев и снял с предохранителя.
– Тихо ты,– сказал Москаль-Ямамото,– это же просто зона отселения. Волны от Штыря здесь бывают только на испытаниях.
– Я по инструкции действую.
– Это правильно.
Для верности я выглянул наружу. Башня всё так же поднималась над горами. Такое впечатление, что она не приблизилась ни на шаг.
Мы подошли к лестнице. Москаль-Ямамото посмотрел вправо, влево, потом достал щёкалку и вырубил сигнализацию. Звон прекратился.
– Всё правильно работает,– заметил он,– она нас засекла.
А я смотрел в другую сторону.
– Миккерайда!
– Что ты там нашёл. Ого, вот это чудо!
Радиометр был незнакомой конструкции, с проволочной антенной из двух гиперболических половинок. В этой импровизированной сфере застрял здоровенный чёрно-рыжий кот.
– Вот кто всё поломал! Смотри, хвостом прямо по датчику чешет.
Я спрятал пистолет и подошёл ближе.
– Сколько он уже здесь сидит?
– Вызов был со вчерашнего дня.
Кот водил пушистым длинным хвостом. Его янтарные глаза глядели прямо в душу.
Я присел рядом на корточки и начал гладить пушистый лобик.
– Теперь понятно, почему сигнализация молчала. Она на котов не рассчитана.
– Не рассчитана,– я, как мог, почесал пушистого за ушком.
Ямамото посмотрел на кота, дежурно улыбнулся, опустился на колени и стал отсоединять питание.
Как это водится у друзей детства, он иногда ухитряется понимать меня без слов.
– Ты тушкой его повезёшь?– спросил он.
– Нет.
– Инструкция рекоменует тушкой.
– Нет, пусть живёт.
– Дело твоё.
Мы взялись за ручки радиометра.
– Ити-нин – абэ!
Мусен-кодзикей (сейчас, при переноске, называть радиометр “мусей” не поворачивался язык) был тяжеленный, как стопка свиновых пластин. Антенна с котом болталсь