– Что же ты, старик, говорил нам про деревню, а тут целый город? – нарочито удивлённо спросил Тошиюки.
– Так в сравнении с Ига или Киото это всего лишь деревня. Здесь и посмотреть то, кроме храма и монастыря на той горе, нечего. Там у дороги большие тории стоят. Только они никуда не ведут. Разве что на них полюбоваться можно. Но тоже скука. Люди тут так скучают… От того, наверно, и платят хорошо за мои песни, что занять им себя больше нечем. Разве что с девицами в чайном домике саке выпивать. Но разве это отдых?
Путники добрались до больших, выкрашенных в красный цвет, ворот тории. Ворота хотя и были на вид очень старые, краска всё же была свежей, видимо недавно обновлена к какому-нибудь празднику, но за воротами никакой постройки не было, даже намёка на какие-нибудь руины или дорогу, только зелёная волнующаяся на ветру трава у пыльной дороги. У ворот сидел мальчишка на несколько лет младше Нисы, точно сказать было нельзя, потому что он был очень чумазый, всё лицо его было испачкано золой, а грязные волосы спутаны. На мальчишке, вместо кимоно, был короткий потрёпанный халат дзюбан и такая же, как у Тошиюки, повязка вместо трусов. Мальчик просто сидел у дороги, водя в пыли маленьким прутиком, и с интересом следил за Нисой. Путники молча прошли мимо и поспешили к городу, когда они достаточно отдалились от ворот, мальчишка встал и побрёл за ними.
– Эй, старик. – сказал Тошиюки. – Не дашь ли ты мне одну монету в счёт уплаты?
– Что вы, что вы, молодой господин. С превеликой радостью. – ответил старик и, вытащив из мешка китайскую монетку, протянул её Тошиюки, а тот взяв монету кинул её шедшему следом мальчишке.
Мальчишка на лету ловко поймал монету, внимательно осмотрел её и, растянувшись в улыбке, остановился, чтобы поклонится Тошиюки. Тошиюки тоже кивнул в ответ.
Тёплый свет вечернего солнца нежно ложился на пыльную улицу вдоль деревянных заборов и многочисленных домиков, подсвечивая кружащих в воздухе насекомых, заставляя встречных путников пониже опустить соломенные шляпы, чтобы солнце не слепило глаза. На окраинах города пахло навозом и дублёной кожей. Улицы пахли мокрым деревом, сеном и сушёной рыбой. Но вот появился запах ладана и тлеющего кипариса. Девушки из чайного домика, увидев Нису, о чем-то перешёптывались и тихо хихикали, прикрывая лицо полами своих рукавов. Встречные крестьяне, нёсшие на бамбуковых палках тяжёлые корзины, напротив без стеснения пялились, разглядывая незнакомку словно диковину. Ещё дальше по улице высилась мастерская и стоящие вокруг бочки. У мастерской стояла пожилая женщина и о чем-то беседовала с бондарем. Увидев монаха сказителя и его спутников, женщина расплылась в радушной, беззубой улыбке.
– Господин Ямада! – радостно закричала она. – А я то и с ног сбилась, разыскивая вас. Господин с утра послал за вами. Значит, очень понравилось ваше давешнее выступление, приказал, как найду