Ниса развернула плед, и стесняясь снять промокшую рубаху, укрыла им себя и Тошиюки. Старик, допев фрагмент, бережно отложил биву.
– Так, так… – словно все ещё напевая, сказал старик. – Кто это предпочёл моё старческое пение шуму дождя в утомлённых солнцем горах? Господин молодой ронин и двухвостая Кицунэ. Как я погляжу, правдивы оказались сказания о лисицах, принявших человечье обличье, чтобы сводить с ума своей красотой самураев. Влюбилась, стало быть, в ронина и обратилась девушкой. Коли я узнал тебя лисица, исполнишь ли ты моё желание?
– О чем это он? – тихо спросила Ниса у Тошиюки.
– Чего ты там бормочешь, старый дурак?! – крикнул возмущённо Тошиюки. – С чего ты решил, что я ронин?
– А с того, что крестьянин не станет носить с собой пару мечей. Бумага то на твоём свёртке от воды совсем развалилась. Я много ходил по свету и уж сумею отличить ножны от палок. А раз ты разгуливаешь, голышом, стало быть, ни денег, ни господина у тебя нет.
– Так тебя только это интересует? – упрекнула Тошиюки Ниса. – А как же эти бредни про лис?
– Ну… – почесал затылок Тошиюки. – Тут не поспоришь, у тебя и правда пара рыжих хвостов и глаза зеленные. Повстречайся я с тобой на несколько лет раньше, принял бы тебя за демона, и может даже убил. – не совсем в шутку закончил он, и обратился к старику. – А ты сам-то кто будешь, старик?
– Я – простой дзато, самой низкой ступени. Монах сказитель. Бреду по свету со своей бива. Кто за песни чашку риса предложит, а кто побогаче и монету. Тем и живу. А теперь вот, завела меня дорога в Ига.
– Ига ты сказал? – нарочито настороженно переспросил Тошиюки.
– Ига. А вы, что это, почти до центра провинции добрались, а о дороге первый раз решили поинтересоваться? Хотя, если вы оба горные духи к чему вам людские границы. И я простой монах, а не ямабуси, чтобы в таких вещах понимать.
– Скажи, старик, а нет ли здесь поблизости города или деревни какой?
– Почему нет? Там внизу, по тропе как раз и будет большая деревня. Но позвольте спросить? А не желает ли господин молодой ронин, пойти в телохранители?
– Это к кому? К тебе что ли?
– Ко мне, господин молодой ронин. – улыбаясь, несколько раз поклонился старик.
– А платить, ты чем собираешься за работу? Песнями своими?
– Отчего же песнями, господин? Монетами, господин. – ответил старик и похлопал по брякающему мешочку, висевшему у пояса, за полой кимоно. – Не будь у меня, что охранять, стал бы я вас просить о защите? Все же, старику, радующему людей песней сейчас легче заработать монетку, чем бродячему самураю. Если конечно, он не подался в разбойники. А таких не мало. Охотников до чужого добра.
– А