Патни объяснил Виктории ситуацию и попросил ее стать помощницей Маргарет. Люси представилась нам обоим, но Виктория лишь окинула нас беглым взглядом. Прочитать что-то на ее лице было невозможно до тех пор, пока она не посмотрела Маргарет прямо в глаза. Несколько секунд она не отводила взгляда, а затем произнесла одно-единственное слово:
– Зверюга!
– Прошу прощения? – Маргарет шагнула к девочке, нависнув над ней. – Как ты меня назвала?
– Побереги пыл, – отозвалась Виктория. – Это комплимент.
– Неужто? – Маргарет начинала всерьез злиться. – А непохоже.
– Ты же играешь за центрального полузащитника в «ОК Динамо», так?
Это застало Маргарет врасплох. «ОК Динамо» стала лучшей девчоночьей футбольной командой в округе, и моя подруга была там звездой. Я видел, как Маргарет практически единолично победила в городском чемпионате, и подумал, что Виктория, пожалуй, вполне верно подобрала слово для комплимента.
– Да, играю, – на лице Маргарет появился намек на улыбку.
– Так и знала, что это ты, – сказала Виктория. – Мы называем тебя Зверюгой, потому что тебя никак не остановить. Ты мне в кошмарах снилась. И всем в команде.
Улыбка расцвела полностью.
– Ну, тогда порядок.
– Ты переводишься в Чатэм? – внезапно воодушевилась Виктория.
– Нет, я.
– Ты должна учиться у нас! – заявила девочка. – С тобой в команде мы станем непобедимыми. Будем каждый год выигрывать чемпионат.
Маргарет послала мне довольную ухмылку, которая означала, что при ближайшем рассмотрении девчонки в Чатэме, возможно, окажутся не так уж плохи.
Глава пятая
Дюсифейс
До меня дошло, что до встречи в кабинете директора я ни разу не слышал голоса Люси.
Как и почти все на планете, я знал ее по фотографиям. Одна была особенно знаменита: Люси в ярком голубом пальто присутствует на инаугурации[9] отца. И еще та, где Люси зевает во время речи немецкого канцлера. Но на большинстве фоток она – просто ребенок из главной в стране семьи, который сходит по трапу с борта номер один или идет через лужайку Белого дома.
Вот почему меня так удивило, что она говорит с южным акцентом.
– Лучше нам поспешить, – заметила Люси, когда раздался звонок. – К мадам Тибо опаздывать нельзя, иначе она будет трез инерви́.
Она имела в виду, что учительница сильно разозлится.
– Алленз-и! – отозвался я.
То есть сказал: «Пойдем!»
Я подумал, что это отличное начало: она говорит со мной по-французски, а я отвечаю тем же. Пожалуй, к звонку на обед мы уже станем бонз ами ́[10].